— Вы же утверждаете, что она слепая, зачем нам с вами жить в одной спальне? — всё это я говорю, запрокинув голову, потому что этот гад высокий, и у меня уже замлела задняя сторона шеи.
— Она-то слепая, но её верная помощница и по совместительству троюродная племянница Оксана, сорока лет от роду, всё прекрасно видит и мечтает попасть в завещание, чтобы после смерти моей матушки получить если не всё, то приличный такой кусок. Она так ради этого старается, что сразу же заметит подвох. Поэтому мы обязаны минимизировать риски. Я посплю неделю на полу, в конце концов, у меня утеплённая веранда. Мои-то работники будут подыгрывать нам, но она… — он щурится, слегка улыбнувшись и сделав паузу. — У этой женщины глаза как у орла.
— А на свадьбе она Ирину вашу не видела?
— Нет, тогда она ещё не втёрлась в доверие моей матушки, это случилось недавно, пару лет назад.
— И фото вы не слали?
— Зачем мне слать фото слепому человеку?
— А интернет?
— Всё давно подчистили, я стёр жену с лица информационного пространства, как только она возомнила себя великим мессией.
— А её инстаграм?
— Она делает вид, что нас нет.
— Больная.
— Есть такое.
Мы по-прежнему смотрим друг на друга, я обдумываю разные варианты прокола. Но меня сильно напрягает эта наша неуместная близость в дверях, где моя грудная клетка практически задевает его торс, и я захожу в спальню, делая шаг вперед, предварительно рассмеявшись.
— Лев, послушайте, ну это совершенно провальный план, шитый белыми нитками, и очень смешной, кстати. Как в какой-то мыльной опере или американской комедии. Я считаю, что…
— Вы, Евангелина, будете считать, когда устроитесь бухгалтером, — властно и резко обрывает меня Лев, улыбнувшись.
Я развожу руками и открываю рот от удивления. Не прошло и полдня, а я уже в львиной спальне ковры топчу. К вечеру в кровати окажусь? Ну да, легенда обязывает, причём совсем не в том смысле.
— Напомню, что вы уже согласились, — хладнокровно припечатывает он.
— Лев Сергеевич, женщина, особенно старая дева, ненавидящая всех представительниц женского пола, — догадалась я о том, кто есть его Оксана, — за тридцать секунд определит, что мы с вами никогда не были близки.
— Это исправляется за десять минут, — лениво, без особого энтузиазма осматривает он меня с ног до головы и медленно отводит взгляд в сторону.
— Пфф, — снова смеюсь, — всего десять минут? Я была о вас лучшего мнения. К тому же, — продолжаю смеяться, — после того, что я узнала про вас и вашу соседку, извините, Лев Сергеевич, но я брезгую.
— Ой, — вздыхает, — да пошутил я про соседку. Просто вы так уверенно рассуждали, что я подыграл вам. Илона очень хочет того, что я, уважая Бориса Шавовича, дать ей не могу.
— А за плечико зачем трепали? — Ставлю руки на пояс, демонстрируя позу сахарницы, и начиная ритмично и нетерпеливо постукивать ногой о пол.
Лёва хмурится. Ага, подловила гада. Нравится, когда Илона бегает за ним, но перейти черту не позволяют моральные принципы. Козёл улыбчивый, обыкновенный.
— Какое это отношение имеет к нашему делу? Мы с Илоной друзья. И она очень даже милая девушка, в отличие от вас.
— Ну конечно, милая. Шавович-то небось раза в два меньше в высоту, лысее и старше.
— Ой да ладно, пресвятая Евангелина. Да вы мне практически предложились в каморке ресторана, а теперь строите тут из себя Елизавету первую( Елизавета I Тюдор — самая знаменитая девственница в истории, умерла невинной — прим. автора.)
