Случайная мать - страница 21



И я решаю повеселиться.

— Милый, я хочу вон то платьишко и ту сумочку. — Повисаю у Льва на локте и начинаю гладить предплечье. — И ещё вон те туфельки. — От ответного оскала сводит челюсть. — Помнишь, когда я только-только родила Настю, мы почти сразу полетели в Дубай. Ты был таким заботливым и нежным папой. Но в Дубае мужчина и женщина не могут вместе снимать квартиру или номер, если они не женаты. Да, пришлось нам жить отдельно, Лёвушка отнюдь не сразу женился, он боялся, мой проказник-миллиардер, — улыбаюсь я окаменевшему Льву, треплю за плечо, а продавщица внимательно слушает, забыв о своих обязанностях. — Так вот, кроме того, там запрещено целоваться и обниматься на улице, Льву приходилось лазить ко мне через балкон. Он держал в зубах розу. Это было так романтично. Но однажды он случайно зацепился брюками за острый наконечник изгороди. Но я ему всё зашила, потому что я умею не только быть хорошей спутницей жизни, но и швеёй, — довольно жмурюсь, прижимаясь к Ильину и потираясь щекой о его руку. — А одна моя приятельница, ну из нашего круга, поехала с нами и там... — перехожу на заговорщицкий шепот, резко закрыв рот ладонью от ужаса и продолжая цепляться за Ильина. — Она забеременела, не будучи замужем. И мы с Лёвой искали ей гинеколога, чтобы он не донес на неё в полицию. Я советовала ей : «Собирай вещи и езжай скоренько домой!». Потому что там любой гинеколог обязан сообщить в полицию о беременности незамужней девушки. Вот так. Вы бывали в Дубае?

Продавщица резко мотает головой, а локоть под моей рукой становится каменным, кажется, Лёвушка даже не дышит, мне приходится сжать губы, чтобы не рассмеяться.

— Подберите одежду, — всё, на что его хватает.

И, когда продавщица уходит, Лев медленно ко мне поворачивается. Он открывает рот, сжимает кулаки, потом снова закрывает. Пытается что-то сказать, трясёт руками над моим лицом, как будто не может даже подобрать нужных фраз для меня.

Но, к счастью, у него звонит телефон, и, продемонстрировав мне свои раздувшиеся от гнева ноздри, он отходит поговорить.

— Я возьму вот это, вот это и вот это. — Хватаю я вещи с вешалки и спустя минуту, успешно переодевшись, выхожу из примерочной, где у шторки меня уже ждёт Ильин.

На мне короткое синее платье, красиво обтягивающее фигуру, подчеркивающее все мои достоинства. Оно идёт мне. Однозначно.

— Класс, ты похожа на Барби, — хлопает с восторгом Настя.

Лев же хмуро меня разглядывает, поджав губы.

Я кручусь вокруг своей оси.

— Ужасно, — выдаёт Ильин и отворачивается к вешалке.

И с совсем не свойственной ему грубостью отпихивает в сторону продавщицу, подбирая мне наряд самостоятельно. Дёргает вешалки, срывает с них юбки и платья.

Через полчаса, обвешанная пакетами и сумками, едва передвигаясь, я с трудом поспеваю за его широким шагом. Ильин беседует с дочерью, а я пру пакеты, доверху набитые бабушкиными нарядами. На мне длинная широкая юбка из плотной чёрной тафты, ботинки на плоской подошве, скромная закрытая блузка с большим бантом и кофта на золотых пуговках. А вместо коротенькой курточки объёмное пальто с толстым поясом, напоминающее халат. На моем убитом горем лице нет ни единой радостной эмоции.

— А теперь мы идём в парикмахерскую, — скалится Ильин.

— Если вы попробуете состричь мои волосы, я отрежу вам ваш корнишончик, — шиплю я сквозь зубы.— За мной не заржавеет. Вот увидите.