Большинство мужчин и женщин, прибывших на мероприятие, я уже видела раньше, хотя есть и новые лица. Все они несут букеты, и гостиная медленно превращается в цветочный магазин со всеми вытекающими. Ощущение такое, будто сегодня здесь проходит частный концерт любимца женщин всех времён и народов по имени Стас, причём последнее его, завершающее карьеру, выступление, и сам он практически при смерти, так много гости притащили сюда цветов, корзин и композиций.
Мы с Гошей могли бы тихонько проскользнуть наверх, но Жора в кои-то веки хочет к маме. И пока он обнимает Луизу, сидя у неё на коленях, я выгляжу как никому ненужная наложница императора, к которой правитель давно уже остыл, и всё, что ей доверяют, — это махать за его стулом опахалом.
Как можно тщательнее сливаюсь со стеной. Могу поспорить, сейчас хозяйка отпустит Гошу, и начнётся соревнование: у кого подарок дороже.
Но судьба в очередной раз поворачивается ко мне жо… Потому что в гостиной, широко улыбаясь и втаскивая внутрь очередной веник, появляется Адону со своей самочкой. Пуф, блин, я что-то сразу не сообразила, что он тоже здесь сегодня будет.
Одернув свою серую робу с воланчиками, я стараюсь не слишком любоваться крепкими плечами и широкой грудью Железного. Но всё равно смотрю, взгляд отвести не получается. Вот если бы лаборант Юрий хоть на капелюшечку, хоть на крохотулечку был внешне похож на Адону, я бы ему простила всё. Даже то, что он никогда не переодевается. И моментом выскочила бы за него замуж, не раздумывая.
***
Опускаю голову и рассматриваю носки рабочих балеток. Я здесь по делу, а разглядывать гостей вообще неприлично. Мне платят не за это, хотя я неожиданно сильно сгораю от любопытства понаблюдать Ведьмака и самочку гиены в отношениях. Почему-то мне кажется, что, несмотря на вздорный характер, как мужчина, Адону свою женщину никогда не обидит. Но я сдерживаюсь, в конце концов, я должна переживать, что Антонина меня узнает и устроит спектакль, а не думать о том, режет он ей мясо на кусочки во время обеда или нет. Цветочки вон точно дарит.
Гоша спрыгивает с маминых коленей, и Луиза просит меня отвести ребёнка наверх. Мы поднимаемся по ступеням, моем руки и задорно обсуждаем, чем бы заняться. Гоше активно не нравятся гости и то, что мама не играет с ним в игры, а только разговаривает, смеётся и пьёт. И ещё день рождения предполагает клоунов и единорогов, ну или хотя бы маленького пони, но никак не толпу «муЗиков». В общем-то, я с ним согласна. Эти расфуфыренные дядьки мне тоже не нравятся. И клоуны бы сейчас не помешали, но имеем, что имеем. Ужинать ещё рановато, поэтому я звоню Татьяне и прошу её приготовить полезный перекус для малыша. Обычно она нарезает ему фрукты и поливает их йогуртом. Я слежу, чтобы малыш питался правильно, согласовывая меню с его отцом, правда, иногда Луизу, как и самого Петра, заносит, и они начинают подсовывать ему конфеты, завоевывая расположение ребенка.
Нагулявшись на улице и проголодавшись, Георгий капризничает. А Татьяна, замотавшись с гостями, явно про нас забывает и перекус не несёт. Взяв Гошеньку на руки, я аккуратно спускаюсь вниз. Оставлять его одного боюсь, а трубку домработница не берет. В гостиной орёт громкая музыка, её перебивают возгласы и смех гостей. На нас с малышом никто не обращает внимания, кроме темноглазого шайтана, невесть откуда взявшегося поблизости. Повисает пауза, как если бы мы не ожидали увидеть друг друга, но оба об этом думали. И, залюбовавшись его гадким, но очень красивым лицом, я оступаюсь.
