— Мама, пойдем на остановку, этот опасный тип может довести нас до геха.
Меня разбирает смех, и я кошусь на Железного, который, о чем-то задумавшись, хмурит брови. У него шикарный нос, между прочим, аж хочется гипс расчехлить и начать лепить, хотя я и не умею.
— Откуда ты это взяла? Это выражение про довести до греха?
— Нянечка, убирая у нас в тувалете, всё веемя говоит, сто мы её даведем, хотя куда непонятно и зачем, и где этот гех живет?
Не сдержавшись, прижимаю к себе мою умницу. Всё-таки она очень хорошая и сообразительная. Всё подмечает и запоминает.
— Здравствуйте, — звонит куда-то Адону, привлекая наше внимание. — Мне нужно детское кресло, то, что подходит пятилетним детям. Когда? — он втягивает воздух носом. — Немедленно! Да, я заплачу вдвойне. Вы же интернет-магазин и должны во всём этом разбираться, откуда я знаю?! Комфортное, безопасное, самое лучшее.
Дальше у меня случается внезапная остановка сердца. Отчего? Ну это сложно объяснить, скорее всего, что-то чисто женское. Ибо Лиходей с его идеальными скулами и притягательной линией твердого подбородка, называет марку своего авто и говорит продавцу ещё пару ласковых. И от бескомпромиссности его тона и горячей прямолинейности я хлопаю ресницами, испытывая тягучее шоколадное наслаждение. Смакую этот вкус во рту, как будто впервые пробую какао. Очень приятно и хочется ещё.
— Стоим и ждём! — жёстко командует Адону, но, взглянув в сморщенное личико моей дочери, с кривой улыбкой добавляет: — Пожалуйста.
Что самое интересное, Каролинка слушается и, кивнув, начинает играть, собирая веточки и опавшие листья, рисуя на земле. Вот что значит отец, пусть и случайный. Мне на секундочку становится грустно. Когда Адону наиграется в папочку, я буду скучать по его ворчливому бубнежу и злобному пыхтению. Ну и немножко по фигуре и упругой пятой точке в дорогих брюках.
Я стою на месте, а Валерий зачем-то открывает все двери авто, а затем подходит ко мне ближе.
— Что вы делаете?
— Проветриваю. Я ведь там надышал до этого, нянечка.
Улыбаюсь, обмениваясь с ним невесть откуда взявшимися игривыми взглядами.
— Это очень мило.
Опустив голову, с силой сжимаю рот. Мило, блин. Какая-то то я немного тю-тю и совершенно непостоянная. Всего час назад проклинала до пятого колена, а теперь «мило». Слюни надо с пола собирать и скорее бежать, пока не наговорила ему ещё больших глупостей.
— Мне искренне интересно, как вы объясните это своей Антонине?
—Что именно?
— Ну кресло.
— Я не собираюсь ничего объяснять. Мужчине нужно — мужчина сделал.
— Она решит, что вы нагуляли малыша на стороне. А у вас, между прочим, недавно была годовщина.
— Может, она уже в курсе насчёт дочери?
— Тогда она уже давно прибила бы меня.
— Логично, — согласно поджимает подбородок Адону. — В любом случае я планировал ей рассказать в самое ближайшее время.
— Понимаю. Уверена, она обрадуется.
Дальше мы снова переглядываемся и начинаем тупо ржать. Адону по-мужски сдержанно, а я взбалмошно и весело. Ну правда ведь, представляю в этот момент Тонькино лицо и прям не могу не ухохатываться.
— Мария, вы когда-нибудь бываете нормальной? Ну, как все? — откашливается в кулак Адону, продолжая смеяться.
— У меня есть ëлочные игрушки, господин Германович, и уже припасена банка горошка на Новый год.
— Так до Нового года ещё далеко.
— Люблю покупать заранее.
— Это хорошее качество, — мы снова переглядываемся.
