– Резонанс Шумана, – непроизвольно сказал Артём. – 7.83 герца.
Теперь настал черёд Давида удивляться:
– Именно эту частоту мы фиксируем во всех аномальных явлениях вокруг озера. Ты действительно хорошо подготовился к программе.
Коммуникатор на столе внезапно ожил, прерывая их разговор. На дисплее высветилось имя «Е. Соколова». Давид взглянул на экран и нахмурился.
– Извини, это срочно, – сказал он, принимая вызов.
Артём наблюдал за лицом отца, меняющимся по мере разговора. Сначала нейтральное, потом озабоченное, а затем – открыто встревоженное.
– Вы уверены? – спросил Давид. – На всех станциях мониторинга?.. Понимаю. Подготовьте протокол. Я буду через двадцать минут.
Он отключил связь и повернулся к Артёму:
– Странные вещи происходят по всему восточному сектору. Животные ведут себя… необычно. Они создают узоры из природных материалов. Собираются в группы вне своих обычных социальных структур. Биомнемические цепи проявляют аномальную активность, которую мы не можем объяснить.
Артём почувствовал, как сердце ускоряет ритм. Именно об этом говорил Дамир, именно это они видели на поляне.
– И что вы собираетесь делать? – спросил он, стараясь звучать нейтрально.
Красные индикаторы на коммуникаторе Давида мигали в такт с учащённым дыханием Артёма.
– Существует протокол, – медленно ответил Давид. – «Гармонизация». Система подавления нестандартного поведения животных. Она активируется автоматически при достижении определённого порога аномалий.
– Подавления? – переспросил Артём, чувствуя, как температура в комнате повышается от его растущего гнева. – Вы собираетесь просто… отключить то, чего не понимаете?
– Это мера безопасности, – ответил Давид, но в его голосе не было уверенности. – Всемирный экологический совет настаивает на строгом контроле всех изменений в биомнемических цепях. Слишком большой риск дестабилизации всей экосистемы.
– Или слишком большой страх перед тем, что природа выходит из-под контроля? – Артём почувствовал, как его голос становится горячим, как пламя свечи, которая уже погасла.
– Гармонизация была создана как мера безопасности, – тихо сказал Давид. – Но я начинаю думать, что мы пытаемся заставить природу следовать нашему сценарию, вместо того чтобы услышать её собственный голос.
В его словах Артём услышал эхо слов Дамира о том, что надо учиться слушать, а не контролировать. О том, что древние связи пробуждаются, и с ними нужно не бороться, а понять их. Неужели отец и Дамир говорили об одном и том же?
– Если твоя мать была здесь… – продолжил Давид, и его голос дрогнул, – она бы настаивала на изучении этих изменений, а не на их подавлении. Она всегда говорила, что природа мудрее нас. Что мы должны быть учениками, а не хозяевами.
Давид встал и подошёл к одной из полок с растениями. Бережно коснулся листа небольшого растения, чьи фиолетовые цветы были закрыты в вечернее время.
– Это один из последних экземпляров Spiraea Ambrosia, – сказал он. – Твоя мать нашла его во время экспедиции в Западную Амазонию. Она назвала его «растением, помнящим дождь». Оно раскрывает цветы только после определённой последовательности дождливых и солнечных дней. Как будто помнит ритм сезонов, даже если выращено в контролируемых условиях.
Он повернулся к Артёму:
– Иногда я думаю, что всё живое помнит нечто большее, чем мы можем измерить нашими приборами. Что каждое создание – часть какой-то огромной сети, которую мы ещё не научились видеть.
