– Все хорошо и все прекрасно, «но»! А ведь это «но» – лазейка для пытливых умов, дверь, открытая в том направлении, в котором необходимо двигаться вперед по пути познания.
– Правильно мыслишь, Коперник. В теории Канта «но» заключалось в том, что небо ночью должно было быть ярким, то есть иметь бесконечное количество звезд. В этом и проявлялся светометрический парадокс или парадокс ночного неба – оно-то было темным!
– Да, я вспоминаю. Нам об этом рассказывали. А потом родился Альберт Эйнштейн со своей теорией относительности и нарисовал свою модель.
– Да, статическую, которая тоже имела свое «но».
– Так он же там что-то сбалансировал.
– Ввел такое понятие, как космическая сила отталкивания.
– А что это давало?
– Уравновешивало притяжение звезд и прекращало движение небесных тел. Но это не совпадало с его формулами теории относительности! Он подтасовывал факты, чтобы объяснить свое понимание Вселенной, имеющей конечные размеры, но не имеющей границ.
– Это как в искривленном пространстве?
– Да. Как, например, в сфере. Пространство в модели Эйнштейна было трёхмерным и однородным. Оно замыкалось само на себя. В нем не было ни центра, ни краев. Галактики в нем располагались равномерно.
– Это совсем не то, что я видела.
– Да, потому что это и есть не то. Основываясь на эйнштейновских формулах теории относительности, советский ученый Фридман в 1922 году выдвинул первую теорию нестационарной Вселенной. Но тогда еще ярко горел ореол Эйнштейна, и на эту теорию никто не обратил должного внимания. А в 1929 году астроном Эдвин Хаббл сделал открытие: галактики, находящиеся рядом с Млечным путем, удаляются от него. Но главное, что скорость их движения остается пропорциональной расстоянию до нашей галактики. А если звезды «разбегаются», значит, происходит расширение Вселенной. Это открытие дало возможность говорить об изменении параметров вселенной, и Эйнштейн признал правоту Фридмана. Но, если звезды «разбегаются», значит, должно было произойти что-то, в результате чего они стали «разбегаться».
– И это был взрыв!
– Да. Так из еще одного «но» родилась теория Большого взрыва. Которая изначально называлась «динамическая эволюционирующая модель». Но существуют и альтернативные теории.
– Какие?
– Например, Большой отскок.
– И что это такое?
– В основе этой модели рождения Вселенной лежит теория петлевой квантовой гравитации. Она объединяет в себе общую теорию относительности и уравнения квантовой механики.
– Ты сейчас мне рассказываешь об этих теориях, а я думаю о том, кто через эти «но» позволяет человечеству проникать все глубже и глубже в тайны Вселенной. Этот кто-то заботится о том, чтобы появились люди с таким умом, которого достанет на познание определенной порции тайн. И ведь не все так просто. Ученые и ошибаются, и это тоже допускается. Сколько ошибочных теорий появляется?! Кто-то же допускает это, кто-то же регулирует это.
– Ты сейчас даже сама не представляешь насколько приблизилась к истине, к пониманию теории петлевой квантовой гравитации, которая говорит о том, что время и пространство дискретны, то есть состоят из отдельных частей, маленьких квантовых ячеек. То, что ты назвала порциями, ученые называют дискретность. Улавливаешь, как твои рассуждения напоминают рассуждения ученых? В маленьких масштабах они представляют прерывистую структуру, о чем ты сейчас говорила, а в больших – гладкое непрерывное пространство – время.
