Смерть идёт на запах - страница 11



«Как получишь – немедленно домой! Мы здесь. На станции такое… Убежали от каких-то хулиганов, вызвали местное такси. Машины ещё ходят. Так что спасибо Василисе, довезла. На вопросы что да как не отвечает. Говорит, инфосеть заблокирована центральным властями. Чтобы без паники… Приезжай как можно быстрее. И, родной, будь осторожнее!»

«Постараюсь», – подумал я и прикрыл глаза. Сообщение растворилось в воздухе.

Глава 10

Спасибо родителям, они открыли мне глаза на разыгравшуюся в мире и городе трагедию. И они же предупредили: будь осторожнее. Но кто, когда слушался родителей?

Я взглянул на Антона. Он стоял у окна и смотрел на улицу. Что там? Я подошёл глянуть. Улица пустая. Впрочем, у нас и обычно-то люди толпами не бродят. Разве что студенты вокруг университета.

Возле университета, да, по перекрёстку от Главного здания к общагам и кафешкам люди могли разбредаться в значительном количестве. Справа – налево, слева – направо. И все такие разные: у нас со всего мира народ собирается. Ага, собирался, значит.

Я продолжал смотреть вслед за Антоном во двор. По пустынной улице гулял ветер. Бумажки какие-то гонял. Что? Откуда? Остатки упаковочного материала? Видать, в спешке собирали вещи, потом упаковка рвалась. И вот…

Забытые вещи лежали в пыли, а машин не видать. Все срочно снялись и уехали? Ведь сказано же: без паники! Это я тоже, помнится, от родителей услышал. А те – от Василисы. Народ не послушался. Сейчас, наверное, они собрались где-то на трассе в Большой Город.

Я представил: сначала неслись, спешили, торопились. Потом сбились в кучку. Затор! Из машин выглядывают, некоторые выскакивают. Все нервничают, кричат, толкаются. Кое где драки наметились.

И многие же во всю болеют. Часть прямо в машине… Уже того, готовы… И всё равно, из последних сил спешат, стараются прорваться. Тысячи машин, растянувшихся по дороге. Сигналят, сталкиваются, прорываются…

– Не известно, что там, в Большом Городе? – спросил я.

Антон вздрогнул, оторвался от окна, на меня глянул и проговорил:

– Честно говоря, даже подумать боюсь.

Я не отставал и предложил:

– Может, запросим в инфосети?

Самому-то страшно кинуть пару взглядов в смартфон. Вроде всё бы сразу узнал… Но из чужих уст как-то… не знаю… как через сито, что ли. Без красок, пусть с дополнительными, часто выдуманными подробностями, но обще, отстранённо. И с комментариями.

Антон всё-таки постарше. Вдруг ему не так ситуация представляется. Не так остро, не так в новинку. Он словно схватил ход моих мыслей, усмехнулся и сказал:

– Что, думаешь, если запрошу, то мне как-то по-особенному ответят?

– Ну, не знаю, – ответил я. – Мой аппарат не столь давно ограничения потерял. Отец следил до последнего, чтобы лишнее в сети я не видел. Пожалуй, только в универе и отстал от меня. Благо, ехать далеко не надо, всё тут, под боком.

– Боже, дорогуша, – сказал Антон. – Тебе сколько? Двадцать? Двадцать два? Вероника что-то говорила, да я как всегда – мимо ушей. Она весёлая у тебя… была. Но слушать всё, что она несла…

– Нет, – ответил я, – мне ещё нет двадцати. Но скоро.

Антон всплеснул руками и проговорил:

– О, родной, в двадцать лет, пусть неполные, ты поминаешь о родительском контроле? Вот мы в своё время…

«Сейчас заведёт шарманку! – подумал я. – Вечно эти сравнения! “Вы – такие, а мы были этакие. И вообще: война, страдания, рано повзрослели”» Как будто война, несмотря на её последствия для остального мира, сильно на старших отразилась.