Сидя на табурете за небольшим круглым столиком в углу лавки, молодой лирт молча пьет заваренный мною и поданный мною же чай, а уходя, как-то смущённо и торопливо, тайком оставляет на блюдце горсть медовых орешков.
...это очень хороший сон. Жаль, что он так редко мне снится.
***
Черноволосый лирт Лигран смотрит на меня, а я смотрю на него. Впрочем, в его глазах я тоже почти не отражаюсь.
- Как поживает ваша память, лирта?
«Её существенно освежили» - хочется мне сказать, сказать, а потом пожаловаться, капризно надуть подрагивающие губы, поднакопить слёз в глазах и молитвенно сложить на груди руки, делая вид жалобный и несчастный, но одновременно благородный и возвышенный, как у девы Марии с картин эпохи Возрождения. Честно сказать, сама я никогда такими уловками не промышляла, но вот злополучная Людка, чтоб её черти в аду поджарили, как следует, а потом слопали – та знала в этом толк.
Судя по всему, Агнесса, убийца и воровка, тоже подобным не брезговала.
- Местами возвращается, но ей требуется помощь, лирт.
Мне показалось, или в его взгляде мелькнуло разочарование?
- Деньги с собой к Тирате не возьмёшь.
- Мне не нужны деньги!
Ну, так-то нужны, конечно. Но сначала свобода. И жизнь. И возвращение назад.
- У вас есть совсем немного времени, лирта, - глаза Лиграна смотрели на меня холодно и устало, словно его, такую важную фигуру, королевского следователя, силой принудили выполнять скучную и неприятную работу, как, например, убирать голыми руками общественные уборные или, скажем, беседовать с приговорёнными к смерти непосредственно перед казнью. Полог тишины и невидимости – искрящаяся прозрачная полусфера – накрывает нас с ним, отрезая от остального мира.
– Лирта, Его величество разгневан кражей фелиноса, но если вы вернёте реликвию в целости и сохранности, если вы признаетесь в содеянном и верно укажете место её нахождения или назовёте того, кто помогал вам, то сможете ходатайствовать о помиловании и…
Я не слушала его речей, словно оглохла. И просто смотрела на него – очень красивого, неуместно красивого человека, какое же эстетическое удовольствие разглядывать его и ни о чём не думать. Просто картинка.
- Вы меня слышите, лирта? Агнесса?
Чужое имя.
Чужая вина.
Чужой мужчина.
Чужая украденная жизнь, чужая украденная смерть.
- Мне нужно… - хрипло говорю я, с трудом глотая кровавую слюну, скопившуюся во рту. – Нужно…
Я хочу сказать «зеркало» - и не могу. Слово не выговаривается, не произносится, словно натыкается на невидимую преграду. Именно это слово! Почему?! Как так?
- Что? – переспрашивает Лигран, его взгляд впивается в меня, как острие, он словно чувствует какой-то подвох, но не может его уловить.
- То, в чём я могу себя увидеть, увидеть то, как я выгляжу. Пожалуйста. Я хочу увидеть себя. Я хочу себя увидеть!
Он смотрит на меня, словно дырку просверлить хочет. Потом медленно кивает и выходит, полог неохотно, с едва слышным хлопком выпускает его. Возвращается быстро, и в руках держит нарисованный красками портрет девушки на белом фоне. На мгновение хочется расхохотаться – может, у них есть галерея смертников? Можно неплохо заработать и развлечь народ, организовывая выставки и рассказывая историю магрских преступлений.
- Это вы, Агнесса. Смотрите.
И я смотрю.
Сначала недоверчиво, скептически, потом – жадно, вглядываясь в каждую деталь, каждую мелочь – впрочем, на мелочи художник оказался скуп. И всё же портрет вполне узнаваем. И девушка, изображённая на нём, очень на меня похожа.
