– Хорошо. Я готов считать этот вопрос конфиденциальным в той части, которая касается имени вашего патрона.
– Его зовут мистер Вэссил Кондукис.
– Господи Боже!
– Вот именно, – веско сказал Перигрин, подражая Гринслэду. – Теперь я расскажу вам все, что сам знаю об истории этих предметов. Слушайте.
И Перигрин старательно изложил канву событий, начиная с посещения старого театра.
Эксперт ошарашенно слушал.
– Действительно, очень странно, – проговорил он, когда Перигрин кончил.
– Уверяю вас, я ничего не выдумываю.
– Нет, нет, я верю. Я, разумеется, слыхал о Кондукисе, да и кто не знает о нем? Но вы понимаете, какая… какая сенсация, если предметы окажутся подлинными?
– С тех пор, как я их увидел, я не могу думать ни о чем другом. Детская перчатка и записка… Они лежат перед вами, прося поверить, что одним летним утром 1596 года искусный мастер из Стратфорда сделал пару перчаток и подарил их своему внуку, который носил их всего день, а затем…
– Комнату заполнило горе об ушедшем ребёнке?
– Да. А спустя долгое время, целых двадцать лет, отец составил своё завещание и оставил одежду своего умершего сына дочери Джоан Харт. И эта записка возникла с её слов… То есть я хочу сказать, что именно её рука водила по этому листочку бумаги… Если, конечно, он подлинный. А ещё через два столетия некто Э.М. положил перчатку и записку в викторианскую шкатулку вместе с сообщением, что его – или её – прапрабабушка получила их от Дж. Харт, а бабушка уверяла, что они принадлежали Поэту. Речь действительно может идти о Дж. Харт. Она умерла в 1664 году.
– Я бы на этом не основывался, – сухо сказал эксперт.
– Разумеется, нет.
– Говорил ли мистер Кондукис что-либо о ценности этих предметов? Если, конечно, они окажутся действительно ценными… Я не могу прикинуть, какова может быть их стоимость в денежном выражении… Думаю, вы понимаете, что я имею в виду.
Пару секунд Перигрин и эксперт смотрели в глаза друг другу.
– Мне кажется, – сказал Перигрин, – он сознаёт это. Однако должен вам сказать, обращался он с этими вещами довольно небрежно.
– Что же, мы небрежности не допустим, – сказал эксперт. – Я дам вам расписку и попрошу вас лично проследить за тем, как будут уложены эти предметы.
Затем он на мгновение склонился над мёртвой сморщенной перчаткой и пробормотал:
– Если бы она оказалась настоящей!
– Страшно подумать, что случилось бы! – воскликнул Перигрин. – Пристальное внимание, стремление обладать…
– Тут запахло бы убийством, – категорично произнёс эксперт.
* * *
Спустя четыре недели осунувшийся, с запавшими глазами Перигрин дописал последнее слово в своей пьесе и поставил под ним ремарку «Занавес». Этим же вечером он прочёл её Джереми, которому пьеса понравилась.
От мистера Гринслэда не было никаких известий. Театр «Дельфин» все ещё стоял на своём месте. Джер посетил агентство по недвижимости, чтобы получить разрешение на осмотр здания, но услышал ответ, что театр изъят из их ведения и, по-видимому, снят с продажи. Служащие агентства держались натянуто.
Время от времени молодые люди заговаривали о «Дельфине», но теперь приключения Перигрина стали казаться такой фата-морганой, будто он сам все выдумал.
Музей дал предварительный отчёт, в котором сообщалось, что пока ничто не противоречит предполагаемому возрасту исследуемых предметов. Получить же заключение специалиста по древним манускриптам не представляется возможным, поскольку он находится в Америке. Экспертиза будет проведена по его возвращении.
