– Чего изволите? – спросила кельнерша, подавая им большую, обтянутую кожей книгу с меню.
– Мне чашечку горячего шоколада и два эклера с кремом, – не заглядывая в книгу, заказала Лиза.
– Мне то же самое, – повторила заказ Настя.
Через несколько минут перед ними стояли тарелочки с румяными эклерами, покрытыми воздушным кремом, и фарфоровые чашки с напитком, от которого шел ароматный запах какао с нотками ванили.
– Не скучаешь по Харбину? – спросила подруга, глядя в восторженные глаза Насти.
– Скучаю. Запах шоколада напомнил новогодние праздники, сочельник. Помнишь, как катались с горок на Сунгари?
– Мы и сейчас все это празднуем. Харбин так и остался русским городом на китайской земле. В Крещение все церкви и соборы идут крестным ходом к проруби на реке.
– А как же японские оккупанты?
– У них свои праздники. Мы отдельно, они – отдельно. – Лиза неопределенно пожала плечами, было заметно, что вопрос о японцах ей не понравился. – Лучше расскажи, где ты и чем занимаешься?
– Мама работает в педагогическом институте, ей выделили двухкомнатную квартиру. Вася учится в школе. Я окончила мединститут и вышла замуж. Мы с Димой работаем в отделе вирусологии в научно-исследовательском институте при Наркомздраве.
– А у меня все было не так гладко. В тридцать втором году в Харбине вспыхнула эпидемия холеры. Меня спасло то, что я уезжала в гости к бабушке в Цицикар. Мама и папа умерли, их трупы сожгли, нет даже могилки, чтобы прийти и положить цветы. Петя как уехал в Америку, так ни разу и не приезжал. Но сейчас все хорошо. Я стала, как и ты, врачом. – Веселая улыбка на ее лице не обманула Настю, глаза подруги по-прежнему оставались грустными.
– Какая у тебя специализация? – стараясь поменять тему разговора, спросила она.
– Ничего особенного, просто работаю терапевтом в поликлинике. Ой, мне уже пора бежать, – взглянув на часы, неожиданно заторопилась Лиза. – Я не прощаюсь с тобой. Жду завтра к себе в гости, посидим, поболтаем.
– Прости, но навестить тебя не смогу. Завтра придут результаты анализов больной, из-за которой мы прилетели сюда. С утра поедем с Чумаковым на Новоторговую улицу в инфекционное отделение, – с сожалением покачала головой Настя.
– Не отказывайся, обижусь! И девчонкам всем скажу, какой ты зазнайкой стала. – Подруга сердито бросила на стол салфетку, которой аккуратно промокала губы от крема. – Десять лет не виделись, а ты не можешь для меня выделить один вечер!
– Хорошо! Я договорюсь с Михаилом Петровичем. Пиши адрес, куда и во сколько подъехать, – не желая ее обидеть, согласилась Настя.
– Я живу на Цицикарской. – Подруга быстро написала адрес на салфетке и подала ей.
Они расплатились с кельнершей и вышли на улицу.
– А вон мой автобус! – воскликнула Лиза. – Я не прощаюсь, буду ждать! – еще раз напомнила она и, чмокнув Настю в щеку, побежала к остановке.
Небо затягивал перламутровый закат. В кустах громко трещали цикады. Дневная жара спала, свежий ветерок с реки принес прохладу. Вечер был так хорош, что она решила прогуляться по городу.
* * *
Чтобы не появляться в гостях с пустыми руками, Черных заехала в кондитерскую и купила торт. Как и договорились, она уже в три часа дня была у дома Лизы. Хозяйка поджидала гостью у подъезда. Квартира подруги находилась на втором этаже старенького особняка в тихом, малолюдном месте.
В узкой прихожей стоял платяной шкаф, полка для обуви, на стене висело зеркало в бронзовой раме.
