пробурчал Регулятор. "Ты мог бы контролировать каждую молекулу этого масла, если бы захотел."
"Не сегодня," ответил Виктор, зажигая плиту. "Сегодня вторник, не четверг."
Это была вторая неделя его экспериментов с приготовлением пищи. Первая закончилась серией впечатляющих неудач: подгоревшие тосты, взорвавшийся в микроволновке картофель и суп, вкус которого Виктор мог описать только как "убедительное доказательство существования антиматерии во вкусовом спектре".
Люди делали это каждый день. Маленькие дети справлялись с такими задачами. Поэтому Виктор отказывался сдаваться, считая кулинарию идеальным тестом своей адаптации к человеческому опыту.
Он осторожно капнул маслом на сковороду, наблюдая, как оно растекается по поверхности. Когда, по его оценке, температура приблизилась к указанной в рецепте, он разбил яйцо.
Скорлупа раскололась неравномерно, и часть её упала в сковороду вместе с содержимым. Когда он попытался выловить осколки вилкой, желток разлился, смешавшись с белком.
"Технически, это все еще яйцо," вздохнул он.
Стук в дверь прервал его кулинарные мучения. Виктор повернул голову и увидел миссис Финч, стоящую на пороге открытой двери пристройки к маяку.
"Доброе утро, Виктор," поприветствовала она, держа в руках корзинку, прикрытую полотенцем. "Я подумала, что ты, возможно, захочешь попробовать мои свежие булочки с черникой."
Элеонора Финч была, по человеческим меркам, пожилой женщиной – семьдесят пять лет, согласно местным записям. Небольшого роста, с серебристыми волосами, собранными в аккуратный пучок, и проницательными голубыми глазами, она жила в маленьком коттедже неподалеку от маяка. С тех пор как Виктор приехал в Порт-Фортуну, она взяла на себя роль его неофициального наставника в человеческих делах.
"Миссис Финч," Виктор изобразил на лице улыбку, хотя человеческие мышцы лица все еще не всегда слушались его. "Вы как раз вовремя. Я пытался приготовить завтрак."
Она принюхалась и мягко покачала головой. "Я вижу… и чую. Приготовление яиц – это искусство, а не наука, Виктор. Ты слишком сосредоточен на цифрах."
"Но рецепт—"
"Забудь о рецепте," она поставила корзинку на стол и подошла к плите. "Смотри и учись."
Миссис Финч выключила огонь, вылила испорченное яйцо и вымыла сковороду, всё это делая с легкостью десятилетий практики. Затем она снова поставила сковороду на плиту, включила огонь и добавила масло – всё без единого измерения.
"Как вы узнаете, что температура правильная?" спросил Виктор, наблюдая с искренним любопытством.
"Я слушаю," ответила она. "Слышишь этот шипящий звук? Это разговор между маслом и сковородой. Когда шипение становится чуть громче, но еще не потрескивает – самое время."
Она разбила яйцо одной рукой – аккуратным движением, которое Виктор мысленно разложил на шестнадцать отдельных микродвижений. Скорлупа раскололась идеально, содержимое соскользнуло на сковороду, и миссис Финч слегка встряхнула её, заставляя яйцо принять правильную форму.
"Видишь? Дело не в точности, а в чувстве," она посмотрела на него с мягкой улыбкой. "Ты слишком много думаешь, Виктор. Некоторые вещи нужно просто делать."
Виктор наблюдал за процессом, воспринимая его не как серию химических реакций (которыми он технически это и являлось), а как нечто более сложное – процесс, включающий в себя элемент человеческой интуиции, недоступный для его привычного анализа.
