– А чего же? – удивилась женщина. – Сказывали, места там красивые.
– Да не в том дело, – поморщился постоялец. – Неволя – вот что страшно. Лучше смерть.
– Умирать всегда страшно.
– Твоего-то татары убили?
– Не-ет, – покачала она головой. – Какие татары? Его стрельцы у Воронежа убили. Чай, не слыхал про это?
– Я твоего мужа не знал.
– Оно и лучше, – вдруг сказала хозяйка. – Когда человека не знаешь – легче и про смерть его говорить.
– Это верно, – согласился Тимофей.
Разговор с хозяйкой всегда тяжело шел, даже несмотря на брагу. Она будто чего-то ждала от него, какого-то слова, жеста. Ему легче одному было лежать. Он чувствовал себя все лучше, и жизнь в Лебяжьем понемногу начинала тяготить.
Во дворе закричали дети. Пелагея быстро встала из-за стола и вышла вон.
Одна из коз, бывшая в закуте, случайно отломив прогнившую доску, выскочила во двор. Кобель огрызнулся, чуть не куснув ее за ногу, но тут и хозяйка подоспела, загоняя козу обратно.
– У-у, шалавый! – беззлобно ругнулась на кобеля, махнув рукой.
Кобель отбежал к хате, виновато оглядываясь.
Потом поискала подходящую дровину и заткнула дыру.
Старший из сыновей подошел к ней, глянул снизу пытливо, совсем как взрослый.
– А этот дядька, он что, вместо бати будет?
– Этот? – Пелагея оглянулась на хату, подумала немного. – Нет, это просто…
Мальчишка отошел от нее, напрочь забыв о разговоре, гикнул и побежал на другой край двора, где играл младший его брат. Пелагея хотела вернуться в хату, но тут послышался конский топот. По хутору рысью мчали двое казаков. Одного она сразу признала. Он был из тех, кто несколько дней назад привез сюда ее нынешнего постояльца.
– Эй, хозяйка! – казаки спешились, привязывая лошадей. – Мы за твоим болючим.
– Он вас ждет не дождется! – весело отозвалась Пелагея, хотя на душе было тоскливо.
Одинокая вдова потихоньку начала прикипать к Тимофею, открыто не признаваясь себе в этом. Все внешне шло своим чередом, но вот приехали казаки, и что-то оборвалось, исчезло.
Кобель рвался на казаков, и ей пришлось загнать его в сарай.
– Злой он у тебя, – сказал один из казаков, тот, что поменьше ростом, щуплый, как подросток.
– Прошлый раз он чуть Никитку не порвал, – хохотнул Арсений, придерживая саблю. – С такой псиной и волк не страшен.
– Э-э, волк! – покачал головой его товарищ. – Для волка он мелковат будет.
Тимофей слышал разговор на дворе и ждал гостей с улыбкой. Они вошли в хату. Первый Арсений Костылев, второго он не знал.
– Собирайся, Тимоха! За тобой приехали.
– А где Матвей?
Честно говоря, он ждал, что именно Ширшов приедет за ним.
– Занятый он, – усмехнулся Арсений, оглядывая хату и остановив взгляд на бутыли с брагой. – А ты тут неплохо живешь.
– Давай сменяемся.
– Подумаю.
Хозяйка вошла в хату.
– Присаживайтесь к столу, гости, – не очень радостным тоном предложила женщина. – Я тут соберу…
– Некогда нам, Пелагея, – сказал Арсений, словно почувствовав неискренность ее слов. – В другой раз.
– Ну, как хотите.
– Это Кирьян, – представил своего напарника Арсений.
– А ты откуда?
– Я с Верхнего Переволока.
– Бывал там, – припомнил Тимофей. – Там у атамана Горлика родня живет.
– Я сам ему троюродный брат, – с некоторым превосходством пояснил Кирьян, как видно, ожидая дальнейших расспросов.
Но он никому был неинтересен. Хозяйка чего-то бродила по хате, не зная, чем себя занять. Арсений равнодушно смотрел в окошко.
Тимофей собирался недолго. У беглеца какие пожитки? Кинжал прихватил он татарский. Арсений отвлекся, завистливо наблюдая за ним. Рукоятка у кинжала была знатная, дорогая.
