Лия понимала, что слова Егора не были преувеличением или пустым предостережением. Он был прав. Всё, что она замечала – исчезающие люди, изменённые события, переписанные страницы её жизни – указывало на одно: её реальность становилась нестабильной, податливой, словно ткань, которую кто—то неумелыми руками распускал по нитям, лишая целостности.
Реальность, в которой она существовала, становилась всё более нестабильной. И проблема заключалась не в том, что изменения происходили, а в том, что она не могла их контролировать.
Она пыталась убедить себя, что ещё есть возможность остановиться, что граница не пройдена, но где она? В какой момент она окажется по ту сторону, где прошлое уже невозможно вернуть? Эта мысль терзала её, пока она шаг за шагом приближалась к своему дому, ощущая, как нарастает беспокойство. Каждый поворот улицы, каждый знакомый дом, мелькавший в темноте, казались частью декорации, которую могли в любой момент заменить другой реальностью, в которой она проснётся завтра. И тогда вопрос уже не стоял в том, сможет ли она остановиться, а в том, существует ли у неё ещё эта возможность.
Она не могла избавиться от ощущения, что, если сейчас заснёт, утром её ждёт ещё один сюрприз. Возможно, её книги исчезнут вовсе. Возможно, квартира окажется не её. Возможно, в зеркале она увидит не своё лицо.
Она знала, что единственный способ сохранить себя – прекратить вмешиваться, но могла ли она просто закрыть глаза на то, что уже начала? Что, если в её руках был ключ к пониманию, которое никто и никогда не получал? Что, если отказ от этого поиска означал бы потерю возможности узнать правду? Её разум твердил, что пора остановиться, но в глубине души она чувствовала, что так просто выйти из игры уже не получится.
Исследовательская жилка внутри не давала ей просто сложить руки и смириться с тем, что она больше не имеет власти над собственной жизнью. Она хотела знать, где предел. Где заканчиваются её возможности. Насколько далеко она может зайти, прежде чем полностью растворится в изменённой реальности.
Она пыталась убедить себя, что ещё можно повернуть назад, что остаётся шанс вернуть свою жизнь в привычное русло. Но что, если момент, когда это было возможно, уже упущен? Что, если каждый новый сон стирает её прошлое, изменяет её настоящее и оставляет её в мире, где пути назад больше нет? Её грудь сдавило тревожное осознание: если обратного пути не существует. Значит, её судьба уже предрешена.
Лия сняла пальто, повесила его на крючок в прихожей и замерла. На секунду ей показалось, что квартира пахнет иначе. Не её духами, не знакомым уютным запахом бумаги и кофе, а чем—то холодным, слегка металлическим, чужим.
Она медленно прошла вглубь комнаты, оглядываясь. Всё было на месте. Но что—то изменилось. Она чувствовала это каждой клеткой своего тела.
Перед ней открывались два пути, и каждый из них вёл к неизведанному. Она могла продолжать углубляться в тайны сна, исследовать механизмы, которые уже начали менять её реальность, пытаться понять, что на самом деле стоит за этим феноменом. Но этот путь таил в себе риск: чем дальше она зайдёт, тем больше частей её жизни окажутся переписанными, а она сама – всё менее реальной.
Второй путь – остановиться, попытаться сохранить остатки привычного, удержаться за то, что ещё осталось её миром, пока окончательно не утратила связь с реальностью. Вопрос был в том, могла ли она отказаться от познания, когда уже так далеко зашла, или её любопытство приведёт её к точке невозврата.
