– Вот более и о практике, о «техниках» привития и подумайте! А то, что вы в «медали Сталина» видите ту сторону, где он – государь-стоик-отец народа… хм, хорошо… Вот «другая сторона медали»… Откуда в людях берётся? Как бы… Чтоб не было ни у вождей, ни у простых людей… – Андрей прищурил свои стальные, льдистые глаза и, посмотрев вдаль, вдоль длинной аллеи, указал рукой на два ряда баннеров по обе стороны аллеи. Баннеры с изречениями великих: мыслителей, учёных, писателей… И их изображения-портреты…
– Вот на первом баннере… Видите? Это – Знак! Я их обожаю! Они мне верные друзья! Ангелы мои путеводители, генераторы праны моей! И моих сов… – последние слова он сказал как-то уже глухо. Непонятно… – Так вот: Парменид. Неслабый пацан, я вам скажу! Учился у Пифагора, оказал сильное влияние на Платона и Зенона. Дааа… Читайте: «В каждый момент во всём есть меняющаяся пропорция смеси. Такова и мысль.». Да! Я смешиваю мысли, взгляды, смыслы и цели! Игра – вот Идея! И вы таковы. И нечего этого стесняться. Был демократом, стал сталинистом. От нашей дерьмократии и сатанистом стать немудрено!
– Браво! Ты мой человек! И Парменида я тоже а наши, в Игроки записываю… – смеялся Мотя. – Жаль, что Алекс, вялый такой… Либералом дохлым воняет… А ведь…
– Он был совершенно другим, когда я занимался «Призраком Якова Брюса»… Познакомился с Александром Яковлевичем тогда… Мощный был! Стоик! Жил один в «гнезде» на крыше… Мансарде на двадцать третьем этаже! Он ведь из рода Брюсов! Хм… Теперь он Юсов. И теперь он – другой… Он, –Андрей, не решался на откровенность. Ведь чужая тайна. Да тайна ли? Чужая ли? – Он неизлечимо болен! Весьма! Да, мы имеем много достижений и побед (удивительнейших!) по продлению жизни, улучшению «качества» старости… Но… Наши лучшие врачи…, наши «светила» не дают ему более десяти лет… И Сергей, муж Ирины Яновны, главный наш «мозговед-душевед», и Мона, и Дана… Они ведь тоже доктора… И – какие! И чувствуют свою, брюсовскую… породу… Эту черту… Эту… Это… «наказание за преступление черты»… Так они считают… Яков Вилимович колдуном-то был величайшим… Залез в карманы всех Чертей… У него необычная опухоль эпифиза, шишковидного тела в башке… Это эндокринная железа неврогенной группы… В общем, если заболит – непременно и умом послабеешь, и в либералы потянет…
– Да ум-то его светел и могуч… Тут другое… Дух… Слабнет… Душа ленится… Нет, не так… Душа боится слов! Новых этих правд-неправд… Начала и концов! Края рвутся! – Было видно, как Мотя переживает за друга.
– Он Бродского любит. Я ему прочёл недавно:
Мои слова, я думаю, умрут…
Не вижу для себя уж лестной правды …
– Но: Поэта долг – пытаться единить
Края разрыва меж душой и телом.
Талант – игла. И только голос – нить.
И только смерть всему шитью – пределом.
– Хм… «Голос – нить»… хм… – Матвей Корнеевич задумался.
– «Голос» – метафора – заметила Алёна – Это и Слова, и Музыка…
– И весь логос, и вся семиотика, герметика всех знаков – вставила Вера. – Я ещё процитирую хорошего парня, Парменида: «Безразличны начало и конец. Начни вот отсюда, в конце сюда и придёшь»… Это очень иллюстрирует наш разговор! Но давайте сначала дойдём до амфитеатра, а потом вдоль этой длинной аллеи неспеша прогуляемся…
– Ты, моя Нежная Королева, что-то хочешь наглядно показать нам? Убедить? – Андрей тонко чувствовал Веру и когда хотел чуть возразить «снежная» менял на «нежная». Ей эта тонкость очень импонировала – Я предлагаю пройтись сейчас вдоль аллеи…, сэкономить время, а про театр… ну, скажи дорогая.
