Соблазн эмиграции, или Женщинам, отлетающим в Париж - страница 20

Считалось, что эта плата за «русскую идею», национальную и религиозную традицию была оправданна. Это тот самый случай, когда русские либералы за рубежом выражали фактически националистическую позицию, согласно которой боль и интересы отдельного человека, частная жизнь всегда покрывалась более сильной картой национальной идеи[32]. Во всяком случае, к этой проблеме потерянного поколения эмигранты возвращаться не любят. Другая идея, идея возврата на родину культурного наследия, сохраненного в годы изгнания, стала сквозной и конституирующей для идеологии русской эмиграции во Франции.

Этот мотив, мотив потерянного поколения, или проблема «Generation-2» зазвучал в тех немногочисленных исследованиях социально-психологических феноменов адаптации современных русских эмигрантов «экономической» волны в других странах – США, Германии, Израиле. Данные исследований и свидетельства наблюдателей, изучающих психологический аспект проблемы эмиграции, указывают на то, что русскоговорящие переселенцы из бывшего Советского Союза очень привязаны к отечественной культуре, гордятся достижениями бывшего СССР. Они менее удовлетворены культурой принимающей страны и отношениями между людьми[33]. Нежелание родителей отказываться от прошлого, их настойчивое стремление передать детям любовь к своей культуре и родному языку вызывает неприятие у младшего поколения, приводит к разрыву в аккультурации между детьми и родителями[34]. Данные показывают, что в течение первых лет проживания в эмиграции происходит разрыв в аккультурации, то есть в уровнях адаптации к стране прибытия детей и родителей[35]. При том, что проблема «отцов и детей» всегда была важной для русской культуры как проблема старого и нового, в эмиграции они оказываются еще и в разных культурных и языковых полях[36].

Знаменитая топ-модель, выросшая в США, Мила Йовович говорила в интервью «Женскому журналу» об этой проблеме: «После переезда я быстро приспособилась к западной жизни, а она все оставалась украинской мамой, обожающей свое дитя, но считающей, что я ее собственность и поэтому она вправе говорить мне, что хочет, и принимать за меня решения. Порой очень неприятно было слышать от нее фразы «Ты ничего в этой жизни не понимаешь», «Я тебя родила и лучше знаю, как нужно жить.» Я очень люблю маму, но раньше мы с ней часто ругались»[37].

Наконец, по приезде во Францию, я услышала несколько историй убийств и самоубийств, которые потрясли и своей неожиданностью, и своей жестокостью не только русскую эмиграцию, но и всю Францию. Это наводило на мысль, что психологические проблемы русских скорее не внешнего, а внутреннего характера. Они прорываются вовне громкими суицидами или затяжными депрессиями, которые, как мы можем предположить, являются отстроченными последствиями непростроенных, дефицитных отношений между ребенком и взрослыми, которые не отвечают на насущные вопросы становящейся личности ребенка.

Согласно единственной к началу исследования концепции адаптации русских[38], можно говорить о следующих фазах адаптации: «медовый месяц» (характеризуется оптимизмом, идеализированием страны пребывания); стадия враждебности к новой культуре по причине невозможности решать проблемы привычным образом; «выздоровление» и, наконец, стадия завершенной адаптации. Она вполне согласовывалась с особенностями динамики процессов адаптации у иммигрантов в других странах