– Сеньора хочет видеть тебя! – снова крикнул Томас, когда Арнау вышел из каморки, где хранилась упряжь.
Арнау посмотрел на отца, но тот лишь пожал плечами.
Они вышли во двор.
Разъяренная баронесса, размахивая кнутом, который она всегда носила с собой, когда выезжала верхом, кричала на Жезуса, гувернера и всех рабов, которые стояли перед ней. Маргарида и Жозеф находились здесь же.
Возле них стоял Женис, весь в синяках, в крови и в разорванной одежде. Как только появились Бернат и Арнау, баронесса сделала несколько шагов по направлению к мальчику и ударила его по лицу кнутом.
Арнау поднял руки, защищаясь. Бернат бросился вступиться за сына, но ему не дал сделать это Жезус.
– Посмотри! – заорал старший конюх, бросая Бернату оторвавшуюся веревку и карабин. – Это работа твоего сына!
Бернат взял веревку и карабин и осмотрел их. Арнау все еще держал руки у лица. Он хорошо помнил, что проверял упряжь за день до этого. Когда мальчик проследил взглядом за своим отцом, тот как раз смотрел в сторону дверей конюшни, откуда Томас наблюдал за этой сценой.
– Все было в порядке! – крикнул Арнау, хватая веревку и карабин и тряся ими перед Жезусом. Он снова бросил взгляд в сторону дверей конюшни. – Все было в порядке, – повторил он, и первые слезы выступили у него на глазах.
– Смотрите, он еще плачет, – внезапно раздался голос Маргариды, которая указывала на Арнау. – Это он виноват в том, что с тобой произошло, – добавила она, обращаясь к своему брату Женису. – А ты не плакал, когда упал с лошади по его вине, – соврала она.
Жозеф и Женис сначала никак не отреагировали на ее слова, но потом стали насмехаться над Арнау.
– Плачь, детка, – бросил один.
– Да, плачь, детка, – повторил другой.
Арнау видел, как они показывали на него пальцем и смеялись.
Но у него не было сил остановиться! Слезы катились у него по щекам, а грудь вздымалась от всхлипываний. Протягивая руки, Арнау снова и снова показывал веревку и карабин, в том числе и рабам.
– Вместо того чтобы реветь, ты должен был бы попросить прощения за свою небрежность, – строго произнесла баронесса, поворачиваясь к своим приемным детям.
На ее губах появилась злорадная улыбка.
Прощение?
Арнау вопросительно посмотрел на отца.
За что?
Бернат не сводил с баронессы пристального взгляда. Маргарида продолжала показывать пальцем на Арнау и шушукалась со своими братьями.
– Нет, – запротестовал Арнау. – Мне не за что просить прощения. Упряжь была в порядке, – добавил он, кладя веревку и мушкетон на землю.
Баронесса вновь принялась размахивать руками, но остановилась, когда Бернат вдруг решительно шагнул ей навстречу. Жезус схватил его за руку.
– Не забывайся, она из знати, – шепнул он ему на ухо.
Арнау с тоской посмотрел на всех, кто стоял у конюшен, и побрел прочь.
– Нет! – закричала Изабель, когда Грау, узнав о случившемся, решил расстаться с отцом и сыном. – Я хочу, чтобы Эстаньол остался здесь и работал на твоих детей. Я хочу, чтобы он все время помнил, что мы еще не решили, прощать его сына или нет. Я хочу, чтобы этот ребенок при всех попросил прощения у твоих детей! А если ты их выгонишь, я никогда этого не добьюсь. Сообщи ему, что Арнау не сможет приступить к работе, пока не попросит прощения!.. – Изабель кричала и яростно жестикулировала. – Скажи Бернату, что до тех пор, пока его сын не извинится, он будет получать только половину платы. И предупреди его, что, если он будет искать работу в другом месте, мы сообщим всей Барселоне о случившемся и ему никогда не удастся найти себе место. Я желаю услышать извинения! – требовала она в истерике.
