Три таких же, как ты, мудака…
Я уеду, уеду, довольно, —
Нахлебался, воротит нутро, —
Добровольно, мне, вольному, воля,
Вот откроется только метро.
А пока отойди, не мешайся
Ну страна, как начальник – дурак!
Отступил – взвыла драная шавка,
Развели тут б… да собак.
Чахнет свет, разливаясь по жилам,
Никуда неохота идти…
Жил ли?.. Жив ли?.. Отжил ли?..
Боже милостивый, прости.
ВОЗВРАЩЕНИЕ БЛУДНОГО СЫНА
Дверь открыл —
во все концы дорога!
Лишь поправил шапку, выходя.
Март. И лед гремит по водостокам,
В зеленя слетясь, грачи галдят…
Ты куда?..
И златочубый жнивень
Выметал – из края в край – стога.
«Эко разгулялся нынче ливень…»
«Ну да что, брат, осень – хмарь да мга…»
Ты придешь?..
И дверь стучит во мраке,
Снег сечет, сметаясь на крыльце.
«Что-то нынче плакали собаки…»
«Это, брат, на том, чужом конце…»
Что за весь?..
Ни голоса, ни лая…
День ли, ночь?
Но этот дом узнал он!
Отворяй!..
И рухнули ворота,
Ни замка, ни двери – заходи!
Дом стоит – во все концы дорога.
Не войти, не отыскать пути…
***
И нет зимы. Прошла – как не бывала.
Весна, весна! И солнце по утрам!..
И жизнь опять – как будто бы сначала!
И все цветы, улыбки, песни – нам.
Весна, весна!.. Кому какое дело,
Кто там поет? Поет – и все равно!
И женщина, жена, помолодела —
Из солнца вся, – стоит, глядит в окно.
Весна, весна… И женщина, и песня,
И луч в окне, и солнце за окном,
И мир, и свет – они опять воскресли,
И потому еще мы – поживем!
Ведь этот свет – в глазах и в наших жилах,
И наши души – это тоже свет!..
И смотришь ты с улыбкой светлой, милой,
Распахивая окна мне в ответ.
***
Тихо на улице нашей,
Тихо и в доме моем.
Думу нелегкую пашем
В сердце избитом своем.
Мать – как она постарела!..
Да уж немолод и я…
Вечное русское дело —
Выведать суть бытия.
Вывернут душу – до донца!
И ничего не понять…
Скрипнет журавль у колодца,
Вскрикнет – куда улетать?
Что же мне тут не сидится?
Сколько ж бежать мне да ждать?!
Эх, деревянная птица,
Нам бы с тобой – полетать…
***
Бывает такое, бывает —
Старинный мой друг запивает
И с болью в душе запевает
О том, что его забывают.
Затянет, а я подпеваю,
В стаканы вино наливаю.
А мать головою качает,
В слезах вся, хоть нас понимает.
Где друг мой печальный, я знаю.
И вот уже – сам запиваю
С того, что там червь проживает
И вряд ли ему подпевает.
Где друг мой печальный, я знаю…
А я все живу-поживаю,
В стаканы вино наливаю,
И мать, вся в слезах, мне кивает,
И друга судьбу вспоминает.
А я все живу-поживаю…
А я все живу-попиваю…
***
Умывалась женщина в лесу,
Над ручьем, до пояса нагая.
И заря струилась по лицу,
Меж грудей в лесной ручей стекая.
День вставал, огромный, словно лес,
Лес, что голосами наполнялся.
И, звеня, летел в простор небес,
И на землю снова возвращался.
К женщине, глядевшейся в ручей —
Как улыбка на лице сияла!
И потом, сверкая меж грудей,
В воду родниковую сбегала.
И казалось, не было беды,
И вовек уже не будет горя,
Лишь испей немного той воды —
Чистоты рассветной и простора.
Умывалась женщина в лесу,
Над ручьем, до пояса нагая.
И текла улыбка по лицу, —
Не она ли солнце зажигала?..
***
Лесостепь. По горизонту – горы.
Кедрача глухой, знобящий бред.
Мы вдвоем. И нам беда – не горе,
Да к тому же близко окон свет.
Тянет дымом, ах, как тянет дымом,
Пахнет человеческим жильем.
В этой жизни, горькой и любимой,
Слава Богу, не одни живем!
Нас напоят молоком и чаем,
Ради нас затопят в доме печь,
Искренне друзьями величают,
Предлагают на кровати лечь.
