Ну, а мы постелемся у печки —
В изголовье на двоих седло.
Эх, Марина, друг ты мой сердечный,
Что ни говори, нам повезло!
Как нам спится, как нам снится
Светлая байкальская волна,
И в тумане розовая птица,
«Счастье» называется она.
Встанешь первой и прильнешь к оконцу:
Боже! – там, в светающей дали,
Над болотцем, в алом нимбе солнца,
Радостно танцуют журавли…
ВРЕМЯ ТЕРНОВНИКА
Зарядило с утра! С подоконника
Тихо капают слезы дождя.
Не горюй – это время терновника,
Соберем урожай погодя.
Погодя, перед первой порошею,
А пока – всё дожди и дожди…
Не горюй, не печалься, хорошая,
Лучше в печке огонь разведи.
Это время терновника. Ягода
Вон уж светится, жжет, словно боль.
Знай, – к беде бы готовились загодя,
Да беда ли, родная, – любовь?..
Дай-ка плечи теплее укутаю.
Это – слезы. А были – дожди.
Я люблю и тебя, и тоску твою.
Ты пореже в окошко гляди.
Это осень. И время терновника.
Эта горечь – с горчинкою чай.
К окнам тянутся гроздья шиповника —
Мы еще соберем урожай!..
ПОКАЯНИЕ
У ног блудницы плачу и рыдаю,
Неужто же всему виной – вино?
Она молчит, растерянно кивая,
Она, которой, вроде, все равно.
Что бросило в объятья нас друг другу,
Похмелья горечь, лютая тоска?..
Как музыку ее, я слышу вьюгу, —
Гудит, как море, зимняя тайга.
Я знаю: это прихоть, блажь, гордыня.
Она в окошко смотрит, не дыша.
Там снег и снег, там мертвая пустыня,
Как ночь, темна, молчит ее душа.
Все кончилось: нет ни вина, ни хлеба.
Все кончено – ни страсти, ни любви.
И только ночь. И тьма. И тяжесть неба.
И холод, холод… В доме и в крови.
И на земле зима. Зима и холод.
И жизнь не жизнь – без Бога, без тепла.
Я молод был, я был бездумно молод.
Я все забыл. Я не забыл тебя.
Распутную. Беспутную. И все же —
Навеки боль, и память, и укор…
Я до сих пор стою на раздорожье.
Не плачу. Но все тот же. До сих пор.
***
У голубы глаза голубые,
Вороненые брови вразлет.
И к ногам ей летят мостовые,
И она – что голубки полет!
Да и выдалось утро на славу.
Что слова – вот бы вместе пойти…
И не важно – хоть слева, хоть справа,
Лишь бы только – навек по пути.
Распусти-ка свои золотые —
Я не видел богаче волос!..
Под тобою лежат мостовые,
Над тобой – полыхание гроз!..
Шел я, шел… И срывался, и падал.
И – прощай! – безнадежно отстал.
Но —спасибо! – Я шел с тобой рядом.
И о большем, поверь, не мечтал.
***
– Здравствуй, голубь желанный, почтовый! —
Я бежал, не таясь, на крыльцо.
И, бедовый, а думал, – фартовый,
Как, должно быть, сияло лицо…
Я конверт разрывал, торопился,
Я сгорал на знобящем огне,
Я читал твои долгие письма,
Твои вздорные письма ко мне…
Днем ходил, как больной, ну а ночью
Задыхался, метался, кричал:
Я бежал за тобой между строчек —
Догонял, обнимал, целовал…
Где ты? Где?! Под каким ходишь небом?..
Как я звал!.. Не откликнулась ты…
Да, я сжег твои письма. И пеплом
За тобою засыпал следы.
ДАВНЯЯ ПЕЧАЛЬ
Это осень перешла дорогу —
Распрощалась вольница со мной.
Словно на Голгофу – к Петергофу
Я тащусь, похмельный и чумной.
Дождь идет, играя фонарями,
Закружил округу листопад…
Будет свадьба – подавлюсь слезами,
Сам себе, дурак, уже не рад.
Ни разлука не спасет, ни водка,
Эта боль по самый гроб с тобой —
Милая, игривая походка —
Вышла боком первая любовь.
– Здравствуй!.. Заждались… Ну, слава Богу!
Поцелуя мертвая петля…
…К Петергофу, словно на Голгофу,
Катит поезд – кружится земля.
***
Да, любил я тебя, непутевую.
Что ж, посмейся вдогонку судьбе.
Тихо падают листья кленовые —
Осень волосы рвет на себе.
