Теперь – про яхты. Они, конечно, на разном от берега и от меня расстоянии, но настолько от меня пока ещё далеко, что разница между расстояниями между ними по сравнению с расстоянием до меня уже не столь велика. И поэтому они как бы почти одного роста. Об этом росте. Возьмите в руку спичку, так, чтобы спичка была вертикальна, и вытяните свою руку в направлении этих яхт. Теперь могу сказать, что высота парусов получается от спички до половины. Конечно, где-то далеко за ними тоже кто-то плывёт, но те парусочки уж совсем малы, так что даже временами пропадают во впадинах между волнами. Мы-то волн не видим, и поэтому кажется, что они просто временно тонут, как, скажем, поплавки удильщиков во время поклёвки. Ветер, думаю я теперь, дул мне в правый бок. И, следовательно, вся эта толпа? стая? Весь этот рой парусов движется в развёрнутой передо мной картине налево.
Теперь, велосипеды. Там далеко моя дорога сворачивает налево, и по этой перпендикулярной к моему направлению части навстречу мне едут велосипедисты. Скоро они свернут направо и, когда мы встретимся, каждый мне улыбнётся. В тот момент, который я пытаюсь Вам нарисовать, их случилось много. То ли группа большая, то ли случайно так вышло, но вереница длинная. Паруса позади этой вереницы. Обода колёс, шестерни педалей и рули никелированы и ярко блестят. Даже спицы, которые, конечно же, не видны, образуют круги серебрящегося тумана, или дыма. Они (не спицы, а люди) в разноцветных рубашках, брюках, юбках, кофточках. И, хотя, каждый (каждая) одеты, может быть, и не слишком ярко, но вереница празднично пестра.
Паруса и велосипеды движутся навстречу друг дугу, и поэтому кажется, что скорость очень большая.
Итак, картина. Нижняя десятая или восьмая её часть – зелёная полоса левого (для меня) склона дамбы. Над зелёной частью ещё одна полоса почти такой же ширины, заполненная велосипедистами и парусами, тоже шириной в одну восьмую, а дальше до самого верха картины – синева неба с редкими маленькими облачками и синева моря, и граница между небом и морем не видна. И синева эта – точнее всего описывается словом простор. А разделяющая синеву и зелень полоска – праздничная лента, вытканная каким-нибудь Кандинским, только ещё с добавлением ослепительных бликов, и встречное движение парусов и велосипедов с велосипедистками и велосипедистами создаёт впечатление, что лента эта трепещет на ветру, и каждый пролетающий по ней изгиб меняет свои краски и яркость. Передо мною шедевр, но я не на выставке и не в музее. Солнце, оживляющее каждую деталь этой картины, припекает мне спину. И ветер, который в этой картине дует, обдувает и меня. Да, что там?! – Я сам в этой картине. А Вы стоите перед ней, и большая сутулая фигура в правой её части, уезжающая от вас на велосипеде – это я.
И, как же хорошо, что в эти несколько секунд, никто мне навстречу не едет и на меня не смотрит! Лёвка далеко оторвался вперёд и тоже меня не видит! Художник нарисовал меня сзади. Вам видна только моя спина. Но я справа сбоку, и почти ничего не заслоняю. Весь праздник перед Вами. И, как зрителю догадаться, что я плачу?
Наконец-то кастрюлю сняли
И напялили на мочало
Шляпу ту, что носил профессор
Лет пятнадцать. Ну да. Не меньше.
Эта шляпа когда-то мысли
От нескромных скрывала взглядов,
Берегла от вопросов глупых.
Там всё кванты и хромосомы,
