Читать онлайн Андрей Громоватый - Социоприматы

Платон мне друг, но истина дороже.

Правд много, но факт – один. Всё остальное – его интерпретация, которую каждый выдаёт за свою правду.

Какое ключевое различие между понятиями факт и правда? Факт – это объективное событие или явление, которое можно проверить и подтвердить независимо от чьих- либо взглядов. Например, сегодня идет дождь – это факт, если он действительно идет.

Однако когда люди обсуждают факты, они часто интерпретируют их по-разному, исходя из своего опыта, убеждений, интересов или эмоций. Эта интерпретация и становится для каждого правдой. Именно поэтому правд может быть много: у каждого своя точка зрения на один и тот же факт.

Например, один человек может считать дождь благословением для урожая, а другой – помехой для прогулки. Оба говорят правду с позиции своего восприятия, хотя сам факт (дождь идет) остается неизменным.

В философии эта тема обсуждается с античных времен. Сократ, Платон и Аристотель подчеркивали, что истина должна быть выше личных симпатий и субъективных мнений, а истина – это то, что максимально приближено к фактам и объективной реальности. Но в реальной жизни люди часто называют правдой именно свою интерпретацию факта, а не сам факт.

Личные убеждения оказывают решающее влияние на восприятие истины. Они формируют своеобразные фильтры, через которые человек воспринимает и интерпретирует факты и события. Убеждения определяют, что человек считает истиной, а что – нет. То, что один воспринимает как очевидный факт, другой может полностью отрицать, если это противоречит его внутренним установкам.

Источниками убеждений выступают личный опыт, воспитание, культурные нормы, авторитеты и социальные стереотипы. Эти установки могут быть как рациональными, так и иррациональными, позитивными или ограничивающими.

Под влиянием убеждений человек избирательно воспринимает информацию: склонен замечать и запоминать то, что подтверждает его взгляды, и игнорировать или отвергать то, что им противоречит. Это явление называют селективным восприятием.

Иррациональные или жесткие убеждения могут искажать реальность, приводить к ошибочным выводам и эмоциональным реакциям, не соответствующим объективной ситуации.

Таким образом, личные убеждения не только влияют на то, как человек воспринимает истину, но и часто формируют его собственную версию правды, отличную от взглядов других людей. В результате, правда для каждого оказывается субъективной: она складывается не только из фактов, но и из их интерпретации через призму личных убеждений.

О чём эта книга?

Социальные нормы и поведенческие ограничения человека – не просто биологическая данность, а результат целенаправленного формирования поведенческой модели, тесно связанной с эволюционной историей нашего вида. В этой книге рассматриваются вопросы: как и почему возникли нормы, каким образом они закреплялись и почему стали критически важными не только для выживания, но и для эволюционного прогресса.

Коллективные договорённости, взаимные обязательства и механизмы поддержки стали фундаментом морального и культурного развития. Слабо вооружённый от природы вид – человек – создал свою моральную прошивку не только для того, чтобы выжить, но и чтобы строить сложные сообщества, культуры, а затем и цивилизации.

Перед вами – первый том серии, посвящённой человеческому поведению и методам его внешнего управления. Но не поведению вообще, а унаследованному, сформировавшемуся в процессе филогенеза. И, прежде всего – тому, как этим поведением легко можно управлять извне. Это важно. Я не планирую рассматривать бесконечные религиозные, идеалистические и философские концепции, равно как и углубляться в психологические дебри. Основу анализа составляют модели поведения живых существ – в том числе нас, социальных приматов – с опорой на социобиологическую, этологическую и психогенетическую парадигмы.

Если вынести за скобки физиологию и рефлекторные акты, большая часть человеческого поведения – это поведенческие шаблоны, работающие на перспективу: выживание, размножение, доминирование. И работают они не через рассудок, а через встроенные поведенческие алгоритмы, выработанные миллионами лет отбора.

Инстинкты. Все слышали, но мало кто задумывался, что именно скрывается за этим словом. Инстинкт – это не просто зацикленная программа, как у насекомых. Это врождённая предрасположенность – стремление, склонность, готовность действовать определённым образом в определённых условиях. Это не фиксированный набор движений, а направление поведения по умолчанию. Человек, как существо с проблесками разума, может этому импульсу следовать, а может – и нет. Но только если не следовать он захочет достаточно сильно. Иными словами – нужен повод, воля и усилие, чтобы не быть биологическим автоматом.

Подавляющему большинству людей вовсе не свойственно замечать свои инстинкты. Они работают в фоновом режиме, без внутреннего голоса, без вывески внимание: побуждение. Они просто есть – и воспринимаются как само собой разумеющееся. Так же, как воздух или притяжение: никто не задаёт вопросов, почему предметы падают, а не взлетают. Или почему чувство стыда, возмездия, любви или гордости возникает спонтанно, без предварительной команды. Они есть, и этого большинству достаточно.

Однако всё это – не универсальные законы мироздания, а продукт эволюционной сборки. Эти чувства и побуждения – инструменты, отшлифованные отбором. То, что кажется внутренним порывом – результат биологического и социального программирования, частью которого являются не только инстинкты, но и примативность, импринтинг, гормональные циклы, накопленный эмоциональный опыт, нормы и мораль, правила и традиции, давление окружения, пропаганда, контентная среда и даже микротембр социальных сигналов. Всё это незаметно формирует поведенческую матрицу – от выбора партнёра до причины наорать в пробке или купить очередной бесполезный гаджет.

Это и есть скрытая анатомия мотивации. Поведение управляется через простые каналы: потребляй, реагируй, спаривайся. Большинство людей искренне верят, что действуют по своей воле, хотя реальной воли там не больше, чем у муравья, идущего по оставленной феромонной дорожке.

И вот здесь возникает ключевой момент: фактов мало, интерпретаций много. Один и тот же факт может порождать десятки, сотни правд – потому что правдой называют не событие, а его объяснение. В обществе факт начинает жить только после того, как его объяснили, отжали, истолковали. СМИ, лидеры мнений, моральные образы, культурные алгоритмы – все они упаковывают факт в интерпретацию, и уже её массовое сознание признаёт за правду.

Человек инстинктивно тянется к интерпретациям, совпадающим с его убеждениями и опытом. Это снижает внутренний конфликт и позволяет сохранить иллюзию целостности. В реальности же – человек просто верит в то, что выгодно системе. В то, что на данный момент признано нормой. Потому что одиночный индивид без коллективного смысла чувствует себя уязвимым, а потому – легко управляемым.

В повседневной жизни людям важны не столько сухие факты, сколько их трактовки и объяснительные версии – то, что они значат лично для них, и как на них следует реагировать. Именно интерпретация активирует поведение: вызывает страх или надежду, даёт команду бей, жди или повернись спиной. Потому что человек действует не по факту, а по смыслу, который сам же и присвоил этому факту – или который был навязан извне.

Интерпретация факта важнее самого факта – именно потому, что она превращает абстрактное событие в нечто значимое, личное, обязывающее к действию. Факт – лишь строительный кирпич. А вот из чего из него построят: храм, тюрьму или рекламный баннер – решает интерпретация. И эта архитектура смыслов давно уже не хаотична. Её формируют те, кому принадлежит мегафон: медиа, идеологи, цифровые платформы*, образовательные институты и прочие агенты коллективного сознания.

Вот в этом и есть главная цель книги: разобраться, что именно нами движет, какие внутренние пружины приводят нас в движение, и почему большинство этих пружин заботливо скрыты от глаз – под глянцем воспитания, морали, образованности, общечеловеческих ценностей и других симпатичных ширм. Эти механизмы управления не отменяют свободу воли, но обрезают её до длины поводка, на котором так удобно вести.

Да, в наше время уже всё написано, всё сказано, всё подсчитано и опубликовано. Вопрос не в этом. Моя цель – собрать разрозненные фрагменты в работающую систему. Соединить биологию и культуру, инстинкты и идеологии, чувства и стимулы, чтобы получилась цельная картина: не философский трактат, а инструмент навигации по себе и окружающим. Я стою на плечах титанов – учёных, мыслителей, практиков, наблюдателей, естествоиспытателей, циничных реалистов, мизантропов с телескопическим зрением, мастеров системного мышления, мрачных пророков человеческой природы и просто безумцев, которые видели больше, чем надо.

Хочется верить, что эта книга станет своеобразным выходом из сказочного мира самоиллюзий в мир реальных механизмов поведения – в мир грубой, неприукрашенной правды о себе самом. Туда, где распадаются все иллюзии и начинаются факты. Где уже не спрячешься за так принято или так учили, а видишь, почему именно ты сейчас чувствуешь то, что чувствуешь – и почему кому-то это выгодно.

* Упоминание Facebook, Instagram, WhatsApp и LinkedIn – соцсетей, признанными иноагентами и экстремистскими организациями территории РФ.

Рефлексы – это упрощённая прошивка природы. Безусловные, условные – выбирайте на вкус. Безусловные – как старая добрая мебель из ИКЕА: базовые инструкции уровня живи и не умри. Эволюция вытачивала их веками, как ювелир с дрожащими руками, только вместо бриллиантов тут – чистая борьба за выживание. А вот условные рефлексы – уже апгрейд, кастомизация под вашу личную операционку. Обожглись о кухонную плиту? Второй раз туда не полезете, разве что ради зрелищного шоу с дымом и скорой.

Инстинкты – это рефлексы, прокачанные до версии 2.0. Длиннее, навороченнее и с элементами квазилогики. Тут и поиск партнёра, и попытка размножиться, и бесконечная гонка за чем-то, что должно придать смысл всей этой биологической кутерьме. Половой инстинкт? Нет, не про романтику речь – это сухой, безжалостный код: Увидел подходящий набор признаков – активируйся. А как же развитие цивилизации? Инстинктам до фонаря. Они всё так же ищут симметрию лица и крепкие бёдра, как в ту эпоху, когда первое свидание заканчивалось у костра – с куском первобытной дичи, а не с бутылкой мерло.

Наши инстинкты – это динозавры на службе у Homo sapiens в мире хайтека. Громоздкие, упрямые, с мозгом размером с грецкий орех, они всё ещё несутся по пыльным тропам каменного века, в то время как наше общество уже нацепило галстук, вооружилось смартфоном, нырнуло в гиперпространство Tinder и, попивая смузи, уверенно прокладывает маршрут к звёздам.

Пещерный навигатор продолжает настойчиво вещать: Бойся! Копи! Размножайся! – в мире, где уже давно правят биометрия, нейросети и блокчейн. Он по-прежнему видит главной угрозой саблезубого тигра, в то время как настоящие хищники – это кредитные менеджеры, HR-отделы и алгоритмы социальных сетей. Инстинкты топчутся на месте, как туристический автобус в пробке, пока цивилизация уже на реактивной тяге штурмует квантовые горизонты. Их команды остались прежними: