Окружающие люди опустили головы, уступая дорогу, только один седовласый старик тяжело вздохнул: "Грех, в наше время обычную соль не купишь, а за контрабанду ловят, как жить простому народу?"
Ли Гуй встрепенулся, сделал шаг вперед и спросил: "Старик, почему цена на соль такая несусветная?"
Старик настороженно оглядел его, увидев, что он одет просто, не как чиновник, и понизил голос: "Господин не знает, соляные квитанции контролируются соляной бандой, связанной с чиновниками и купцами. Раньше фунт соли стоил десять монет, теперь тридцать, как обычная семья может себе это позволить? Эти контрабандисты тоже вынуждены…"
Пока они говорили, из чайной на улице вдруг послышался шум. Ли Гуй посмотрел в ту сторону и увидел, как мужчина средних лет бьет по столу и кричит: "Почему? Я сдал зерно для перевозки, а еще должен платить за 'потери' и 'рабочую силу', это же грабеж!"
Чайный мастер поспешно улыбнулся: "Гость, успокойтесь, это правила управления перевозками…"
"Правила?" – мужчина покраснел от гнева. – "В прошлом году сдал десять ши зерна, до ямэня дошло только семь; в этом году сдал пятнадцать ши, говорят, потери больше, засчитали только десять! У старой матери болезнь, нет денег на лекарства, дети голодают и плачут, так жить невозможно!"
Ли Гуй нахмурился, достал из рукава бумагу и ручку и тихо записал слова мужчины. Вдруг услышал за спиной холодный смех: "О, господин в хорошем настроении, есть время записывать эти домашние дела?"
Он обернулся и увидел человека, похожего на богато одетого купца, который косо смотрел на него, рядом с ним стояли несколько свирепых головорезов. Ли Гуй встрепенулся, зная, что это, должно быть, люди из соляной банды, и спокойно сунул бумагу и ручку обратно в рукав: "Просто записываю для развлечения."
"Хм, советую господину, некоторые вещи, знать слишком много нехорошо." – купец многозначительно посмотрел на него и ушел со своими людьми.
Ли Гуй смотрел им вслед, и в душе вспыхнула жажда убийства. Собирался приказать телохранителям следовать за ними, но увидел, что на углу улицы собралась толпа, и послышались крики. Он протиснулся и, увидев, что лежит на земле старуха с землистым лицом, рядом с ней на коленях молодая невестка, держащая на руках плачущего младенца, тут же ахнул:
"Бабушка с утра ничего не ела, сказала, что сэкономит немного еды для ребенка…" – невестка рыдала. – "Прошу всех добрых людей, дайте немного рисового отвара…"
В толпе кто-то вытирал слезы и вздыхал, но никто не осмелился достать еду – в наше время у кого есть лишний паек? Глаза Ли Гуя наполнились слезами, он собирался снять кошелек, как вдруг услышал, как кто-то кричит: "Чиновники из управления перевозками приехали, быстро уступите дорогу!"
Появился отряд солдат, сопровождающих несколько телег с зерном, которые проезжали по улице, зерно на телегах было набито доверху, но небрежно прикрыто старыми циновками. Один солдат пнул ногой мешающего ему человека и выругался: "Все уступите дорогу! Это дань императорскому двору, если повредите, сможете возместить?"
Ли Гуй смотрел на капли воды, стекающие с телег с зерном, и на гневные, но беспомощные взгляды людей, и в душе вспыхнул гнев. Он сжал кулаки и тихо поклялся: "Не искоренить этих паразитов, не успокоюсь!"
Сумерки сгущались, город Янчжоу погрузился в полумрак. Ли Гуй с телохранителями вернулся в гостиницу, собирался разобрать собранные сегодня улики, как вдруг услышал за окном быстрые шаги. Он задул масляную лампу, тихо приоткрыл щель в окне и увидел, как несколько черных теней перелезли через стену и направились прямо к его комнате…
