– Бросай его, Каин, пусть летит!
Стальные ручищи подняли Даниила Петровича так легко, будто и не было в Калягине его восьмидесяти с гаком кило живого веса. Горло, забитое колючими снежинками, судорожно сжалось в последний раз. Всё, больше не получается дышать. И сердце замёрзло, лежит в груди неподвижной тяжёлой каменюкой, сейчас продавит рёбра – когда Даниил Петрович полетит вниз, на парковку возле галереи искусств.
Как обидно. А как же мечта всей его жизни? А как же новый архитектурный ансамбль, которому нет равных по красоте нигде в мире? Что, вот прямо сейчас всё закончится и больше ничего не будет? Но это же полный бред, так нельзя!
– Кар-р! – на крышу приземлилась одна чёрная птица, за ней вторая, а потом вороньё посыпалось на чёрный битум и стальные прутья ограждения как горох из прохудившегося мешка. Руки Каина немного разжались, Даниил Петрович собрал остатки сил и слепо рванулся куда-то – куда угодно, только бы отцепиться от этого страшилища, которое называет красноглазую Марину «госпожой».
Кто они? Кто они, чёрт их возьми, такие?!
Каин уже дотолкал Калягина до самого края крыши и своим судорожным рывком Даниил Петрович лишь довершил чёрное дело бывшего санитара дяди Жени.
Скрюченные от холода пальцы Даниила Петровича скребнули по скользкой перекладине и сорвались. Мощный тычок в спину помог оледеневшему телу перевалиться через парапет. Перевернувшись в воздухе, Даниил Петрович наконец-то увидел лицо Каина – в пустых, лишённых выражения глазах плясали алые отблески нездешнего яростного солнца.
Вороны снялись с крыши все сразу, как по команде. Стая обогнала летящего к земле Калягина, поднырнула под него и приняла на напряженные спины человеческий немалый вес. Хрупали тонкие птичьи кости, летели во все стороны перья. Крупная птица зависла сбоку, молотя крыльями, блеснула яркими синими глазами и пребольно клюнула Даниила Петровича в висок.
– А-а-а… чёрт! – вторая птица, поменьше, бесцеремонно плюхнулась Даниилу Петровичу на грудь и ткнула клювом куда-то в шею Калягина. От резкой боли стало горячо в горле, сердце тяжело стукнулось о рёбра и колючие снежинки ссыпались вниз быстро тающим ворохом.
Даниил Петрович понял, что больше не умирает от ледяного холода. А ещё он понял, что умирать теперь совсем необязательно. Он не разобьётся о багажник какой-нибудь навороченной иномарки на парковке возле галереи искусств. Он всё-таки построит в этом городе то, о чём мечтал всю жизнь, вот точно построит, и даже не надо искать для строительства деньги, потому что… Так, это пока не самое главное, надо вернуться обратно, на крышу!
Даниил Петрович взмахнул широкими чёрными крыльями и стрелой понёсся вверх.
Марина всё ещё стояла у приоткрытой двери. Её заметно пошатывало, глаза больше не горели алым огнём, по лицу разлилась меловая бледность. Над ней колыхалось радужное марево, похожее на большущий мыльный пузырь. Огромного роста человек в чёрном костюме навроде тех, что уже признаны униформой телохранителей, пробивался к своей госпоже сквозь птичью бурю.
Вороны кидались на Каина, метя в лицо, раздирали в клочья его одежду, оставляли длинные царапины на кистях рук. Каин хватал птиц на лету и сворачивал им головы, бросая безжизненные тушки себе под ноги. На покрытом кровавыми потёками лице было всё то же выражение полной отрешённости, а пустые глаза смотрели только на Марину.
