Он пытался сменить тему, но вышло у него это не очень хорошо. Издав нечто вроде утробного рыка, девушка широким шагом направилась в центр острова. Возмущения ее не было предела. Рабство на планете исчезло много столетий назад, и если оно и возродится, то уж точно не начиная с нее. Она ни за что не позволит продать себя словно вещь!
Девушка ворвалась в хижину старейшин без стука, предупреждения или представления. Это было проявлением крайней степени неуважения к совету, но сейчас ей было наплевать на этикет и традиции. Набрав полные легкие воздуха, она собралась в самых живописных выражениях высказать совету все, что она думает по поводу их решения, но Бертафьяль ухитрился опередить ее.
– Тише-тише, дитя мое. Вовсе незачем так волноваться.
– Волноваться? Волноваться?! – возмутилась Лили, чуть было не задохнувшаяся от невысказанных слов. – Да я в ярости! Все сознательную жизнь и трудилась на благо деревни, последние несколько лет только благодаря мне племя не голодало, и вот как вы отблагодарили меня?! Продали первому встречному?
– Что за чушь? Никто тебя не продавал. Мы лишь дали свое согласие на то, чтобы ты сопровождала молодого человека в его маленьком путешествии, – старейшина говорил так обыденно, словно речь шла о стакане крупы.
– Маленьком путешествии на Южный полюс? – прошипела Лили, чтобы не сорваться на крик.
– Совершенно верно, – улыбнулся Бертафьяль. – Ты ведь единственная из племени путешествовала по Океании, и забиралась довольно далеко, как я подозреваю, так что эта работа в самый раз для тебя. Можно конечно позволить ему нанять проводника на ближайшем острове, но разве есть смысл упускать такой шанс?..
– …получить столь внушительную сумму? – продолжила за него Лили. – Сколько она вам заплатил? Вы ведь взяли деньги вперед?
Бертафьял благоразумно промолчал, продолжая улыбаться. Девушка окинула взглядом хижину, ища хоть у кого-нибудь поддержки. Совет был в полном сборе, но Мондагард отвернулся, словно беседа его вовсе не интересовала, а Видоула плотно закутавшись в теплую накидку, забилась в самый дальний угол.
– Ничего у вас не выйдет, – Лили попыталась произнести это спокойно, но голос все равно прерывался от дрожи. – Никуда я его не поведу. И более того, я ухожу из деревни, на этот раз навсегда.
В хижине повисла гнетущая тишина. Пылинки кружили в случайном лучике света, пробившемся сюда через крохотную щель. Благовония растекались вокруг ароматными клубами дыма, делая воздух еще более тяжелым и душным. В этой атмосфере полумрака старейшины предпочитали вести бесконечные размышления о бренности бытия, а не спорить с завравшимися девицами. Эта мысль внезапно пришла в голову Лили, и она на мгновенье забыла о своем гневе. Ей стало неловко и неуютно в этой обители мудрости экоплемени.
Мондофьяль, словно почувствовал слабину девушки и заговорил проникновенным шелестящим голосом:
– Девочка моя эта деревня приютила тебя, предоставила кров и пищу, когда весь мир отвернулся. Мы вырастили тебя, заботились, укрывали от невзгод внешнего мира. И чем ты собираешься отплатить за нашу доброту и щедрость? Уйти, оставив слабых женщин и малых детей без еще одного охотника?
Лили пристыжено молчала, уже не радуясь тому, что решилась на бунт против совета. Снова тишина, лишь ветер тихонько посвистывает в зазорах между панелями стен.
– Что ж, если ты хочешь уйти, это твое решение, – вздохнул Бертафьяль, – удерживать мы тебя не станем.
