Коня Соловей настиг только под утро, почувствовав, что сильно устал. Тот щипал траву на полянке, будто ничего и не случилось. Соловей затянул седло, забрался на него и поскакал дальше.
Лес был полон валежника, ям, нор, и не имелось в нём проторённых тропок, потому двигались очень медленно, пока не выехали к небольшой речушке. Именно по ней Соловей и поплёлся, пока по утру не смог выехать на равнину.
Травы здесь было мало – видимо, начиная с ранней весны тут пасся скот.
Он пустил коня во весь опор, пока позволяла местность, и через пару часов смог настичь группу разношёрстных людей, сделавших привал.
Глава четвёртая: Булыжник
Соловей скорее почувствовал, нежели увидел, что люди его не на шутку испугались: начали подскакивать со своих мест.
Одна дородная рыжая красавица махнула на дно телеги, накрывая себя тёмным покрывалом. Двое маленьких детишек – бледнолицых – тут же спрятались за допотопным стариком, старше Осипа лет на десять. Рядом стояла старуха, вцепившись в его руку.
Только один парень – рослый – в синей подпоясанной рубахе и рабочих сапогах – остался недвижим. Он сложил свои мощные руки на груди и сурово поднял голову с вострым подбородком и волнистыми чёрными волосами чуть ли не до плеч.
Соловей подскакал к ним и не смог сдержать ядовитую улыбку, когда конь его принялся останавливаться, закусив удила.
– Чего вы это заёрзали, страшно, небось? – спросил он, удерживая танцующего коня.
– Страшно, батенька, – сказал парень, но голос его нисколько не дрожал. Твёрд.
– Куда же путь держите?
– Куда глаза глядят.
– А что вас погнало-то, люди добрые?
– Мертвяк жуткий, – отозвалась старуха треснувшим голосом. – Восстал из мёртвых… Колдун его проклял!
– Я его упокоил, – спокойно сказал Соловей. – Переживать не о чем.
Старики настороженно переглянулись, но ничего не сказали. Девица рискнула выглянуть из-под своего покрывала.
Парень, продолжающий мрачно смотреть на Соловья, и сейчас тот рассмотрел на его руках фиолетовые рубцы, будто от верёвок.
– Где это тебя покоцали, малой?
– В плену был.
– У татаро-монголов?
– У тугарцев.
Соловей встрепенулся.
– Их лагерь поблизости?
– Нет, – покачал головой парень. – Вон за тем березником.
Он показал на дальнюю лесистую гору, усеянную белыми деревцами.
– И много у него воинов?
– Целая тьма, – ответил парень. – И к нему идут всё новые отряды.
– С оружием?
– Ну, ясен пень, что не с рогатиной. Кое-как оттуда убёг.
Он поморщился, будто его донимал пульпит.
– А ещё у него куча всяких прихвостней, – продолжил он. – Такие чудища, что смотреть тошно. Страшно! И многорукие, и краснокожие. Одного кликали Злыднем, это я точно слышал. И…
Соловей нахмурился ещё сильнее. Возможно, дочь его доставили прямо туда.
– Ну, здравы будьте, люди добрые, – ответил всадник и тут же сорвался с места, подхлестнув коня.
Через десять минут он уже ускакал так далеко, что больше эти люди его не видели.
Равнина быстро закончилась, опять начался лес – полностью хвойный и частый. Теперь путь пошёл труднее – он скакал в гору.
Продолжаться так долго не могло, потому что палящее полуденное солнце даже в лесу не давало ему покоя. Оно будто прожигало его насквозь…
Внезапно он напоролся на красный здоровенный камень, вокруг которого валялись сломанные деревья, будто он упал сверху на них и сшиб собой.
– Это ещё что? – спросил Соловей и, подскакав ближе, решил изучить внимательнее. Он думал, что это камень-указатель с прописанными маршрутами, но… Маршрутов там не было.
