– Чудище какое-то в краях наших объявилось.
Соловей поморщился, приводя мысли в порядок.
– Мне-то какое дело?
– Старец Осип сказал, что видел, как оно тащило на Восток высокую чернявую девку.
– И дальше что? – Соловея всё это начало раздражать и он, собственно, не любил все эти сплетни, и его мало волновало то, что происходило вокруг.
– Оно подбежало и к Осипу, – продолжал дальше Мотыга. – И сказало передать тебе, чтоб ты по дочери своей тризну справлял.
Соловья как кипятком ошпарило. Он схватил с пола ножны с палашом и в мгновение ока вырвал оттуда оружие. На лице его вспыхнул пожар.
– Что ты промолвил токмо что?
Мотыга, глубоко вздохнув, ещё раз пересказал случившееся.
– Это ещё что за смертник? – проскрежетал зубами Соловей. – Где Осип?!
Осип – совсем маленький старикашка – и рад бы был схорониться так, чтоб Одихмантьев сын его не нашёл. Но он нашёл. Конь Соловья гремел своими железными подковами на всю округу, когда он прискакал на хутор. Тот как раз плёл своими скрюченными пальцами корзину для рыбы.
– Где ты их видел?! – прогрохотал Соловей.
– Я ходил рыбу удить на Стремнине, – тихо сказал старик. – Там он и пробегал… Жуткое чудище! Белое, как мертвяк! С наростами по всему телу… Как рогами. И сказал он тебе…
– Я знаю, что он передал мне! Посмотрим, что он скажет, когда я с него голову сниму! Пущай так походит!
Соловей пребывал в самом настоящем бешенстве. И быстро помчался прочь, прям на Восток, рискуя загнать собственного коня.
Он не стал заезжать в своё имение: слушать причитания няньки Польки для него было хуже гибели, да и что она могла сказать ему?! Теперь предстояло найти чудовище – по описанию Осипа, крайне жуткое. Но он и сам не был беспомощной порослью.
Глава третья: Пробитая колом грудь
Скакал Соловей долго, даже ночами. Коня ему приходилось и кормить запасённым овсом, и поить из Стремнины, и разнуздывать, но сам он и глаза не мог сомкнуть. Настолько была велика в нём ярость.
Он понял и ещё кое-что: это чудище явно послал Тугарин. Последней каплей, наверное, стало не слишком уж учтивое обращение Соловья с гонцом.
«Я убью его, если он такой ранимый», – злобно подумал Соловей.
Но потом… Сейчас ему предстояло освободить из когтистых лап свою дочь.
Возникла ещё одна небольшая проблемка: точно он не знал, куда чудовище утащило Польку… Но шло явно здесь – Соловей напал на его след. Вернее, на кучу огромных когтистых следов от толстенных лапищ, вырывавших из земли мох и камни. Он видел даже в сгущающейся темноте ямы, оставшиеся после его тяжеленных шагов.
В одну из ночей поднялся страшный воющий ветер, тащивший многотонную грозу, заволакивающую всё вокруг. Конь заартачился и ни в какую не хотел идти дальше.
– Чтоб тебя! – рявкнул Соловей, натягивая поводья. – Иди! Пошёл!
Но – нет. Конь фыркал, тряс гривой, стучал копытами.
Они доскакали до чёрной стены практически непроходимого леса, как на них навалился оглушительный шторм. Порывы свистели злобно, молнии сверкали угрожающе, распарывая небосвод белыми вспышками.
Соловей спешился, и повёл его в лес пешком, снова натягивая поводья. Конь упирался, но всё равно пошёл. Кое-как.
Оказалось, что тут притаилась небольшая деревенька на несколько изб. Тёмных и безжизненных – Соловей тут же понял, что здесь никто не живёт. Эта деревенька, окружённая стонущим под ветром лесом, была оставлена людьми…
Тут ветер выл с ужасающей силой – не просто выл, а яростно ревел. Он бился в вышине, между верхушек раскачивающихся елей и сосен.
