Доминга, которая ушла на шаг вперед, обернулась и с вопросом в глазах тряхнула головой в сторону храма.
– Да пойдем, чего уж там! – ответил Таэнн, перехватывая Амелию. И приключенцы вошли в храм.
– Я начинаю ненавидеть лестницы! – прошептала Амелия на ухо Доминге, когда ее усадили на длинную низкую лавку. Во время подъема девушку чуть не уронили с самого верха лестницы.
Доминга успокаивающе потрепала ее по плечу. Она сидела рядом с Амелией. С другой стороны от нее сел Эд, почти прижавшись к волшебнице. А Таэнн сел с другой стороны от Амелии.
Внутри храма царил полумрак. Несмотря на то, что дом был сложен из бревен, в которых Таэнн элфьим чутьем распознал клены, в нем стоял странный, несвойственный деревянным строениям, запах.
Посреди храма, внутри восьмиугольника из низких лавок, на одной из которых расположились приключенцы, было сложено что-то вроде каменного алтаря с углублением в центре. Сейчас высельчане, нарядные, со счастливыми лицами, с песнями складывали в это углубление горячие угли, щепки и стружки.
Доминга насчитала около сорока человек – мужчин, женщин, подростков. Детей сюда, видимо, не пускали.
Наконец, все замолчали, расселись, и к алтарю подошел старейшина с мешком в руках, богато расшитым бисером.
– Все ли дома принесли огонь? – торжественно вопросил он.
– Да! – многоголосо прозвучало с лавок.
– Все ли сердца открыты Единому, Создавшему нас?
– Да! – вновь прогремело в ответ.
– Услышь нас, Единый! – возопил старейшина и кинул на тлеющие угли горсть сухой травы из мешка.
Высельчане снова запели, точнее, затянули какую-то заунывную мелодию без слов.
Приключенцы сидели, смотрели, слушали, дышали, ощущали – и постепенно погрузились в странное состояние, повисли в неверном зыбком мареве между сном и явью.
Доминга почувствовала, как Эд мягко уткнулся ей в бок, нехотя оглянулась и увидела, что Амелия спит Таэнна на плече, а у элфа глаза хоть и открытые, но абсолютно отсутствующие.
И вдруг из тумана перед ней появилась пожилая женщина и склонилась над раненой ногой Амелии. Доминга с трудом шевельнулась. Женщина полуобернулась к ней и сказала:
– Спи, моя хорошая! – и Доминге оставалось только повиноваться.
Все приключенцы спали и видели. И вот, что они увидели.
Доминга подняла голову и уперлась взглядом в низкий потолок. Она стояла в узком коридоре, прижавшись спиной к стылому камню стены. Воздух был затхлый и спертый. Где-то вдалеке капала вода – звук разносился далеко и глухо.
Доминга постучала по стене, поковыряла неровные стыки камней, простучала пол и потолок, без труда дотянувшись до него, ничего не обнаружила и пошла вперед по коридору.
Звуки ее шагов и падающей воды были одиноки в этом лабиринте. Через некоторое время волшебница начала слышать свое тяжелое дыхание. Она задыхалась в этой тяжелой, неподвижной атмосфере. Вскоре и стук ее сердца вплелся в эту странную какофонию.
Коридор неоднократно раздваивался. Посомневавшись в первый раз, Доминга повернула направо, и теперь поворачивала направо постоянно.
Она шла и шла. Бесцельно и почти бездумно. Есть и пить ей не хотелось. Было светло, хотя она так и не поняла, откуда берется свет. Воздух был неподвижен. Звук падающей воды действовал на нервы. Доминга шла. Поворачивала – сперва настороженно, а затем равнодушно, потому что раз за разом за углом ее ничего не подстерегало.
Она была безоружна, но это ее не волновало. У нее не было ни воды, ни еды, но это не беспокоило ее тоже. Ей было все равно. Доминга шла и шла по инерции, не чувствуя усталости.
