Сон, в котором я пробуждаюсь - страница 45

В его сердце происходил разговор, который не мог быть выражен.

Там не было ни осуждения, ни прощения.

Только полное понимание, заключённое в тишине."

Commentarius:

Тот, кто ищет ответы вне себя, не осознаёт, что ответы уже здесь, в тени твоего сердца.

Слова приходят и исчезают, но понимание заключается в тишине, в том, что остаётся за пределами речи.

Когда ты прекращаешь искать, ты начинаешь слушать – и в этот момент ты становишься частью всего, что тебя окружает.

Ты перестаёшь говорить и начинаешь быть услышанным.

Фонари, тускло освещавшие мостовую, отбрасывали на стены домов зловещие, искажённые тени. За одним из окон прямо напротив этих теней, в скромной, но опрятной квартире, сидел человек по имени Виктор – мужчина среднего возраста, с резкими чертами лица и печатью многолетних размышлений на челе.

Его резкие черты лица и печать раздумий на челе словно сами говорят нам о многолетнем напряжении – о внутренней борьбе, требующей предельной собранности, словно у артиста, удерживающего равновесие на хрупкой пирамиде собственных выборов.

Аналогия с цирковым эквилибристом, который беспредельно собран и ловок при балансировании на собираемой, им же самим, пирамиде из различных предметов, отлично описывает человека, который способен мастерски справляться с ситуациями и вызовами в настоящем моменте. Такой человек обладает умением сохранять хладнокровие, находясь в равновесии даже в сложных ситуациях, и принимать взвешенные решения, чтобы успешно справляться с тем, что возникает перед ним.

Его комната была небогато обставлена, но в ней чувствовался вкус и порядок.

Единственным беспорядком в квартире Виктора в этот момент, был он сам.

Словно подчиняясь какому-то внутреннему порыву, Виктор метался из угла в угол, как заключённый в камере собственных мыслей. Его шаги гулко раздавались по паркетному полу, а взгляд, тревожный и полный сомнений, то и дело цеплялся за мелочи, которые обычно ускользают от внимания: угасающий свет лампы, забытая книга на столе, паутина в углу.

– Слабоумный! – вдруг раздался его голос, и это слово эхом отозвалось в тишине комнаты. Оно прозвучало резко, как хлыст, который Виктор сам обрушил на свою спину. Он остановился посреди комнаты, словно поражённый собственной выходкой, и в тот же миг перед его мысленным взором возник образ мальчика, каким он был когда-то. Маленький Витя стоял перед учителем, опустив глаза, чувствуя на себе осуждающий взгляд, и в груди его разрасталось знакомое чувство вины, которое теперь, спустя годы, преследовало его в ином облике.

Он подошёл к окну и, облокотившись на подоконник, посмотрел на ночной город. Где-то вдали пробежал экипаж, стук его рессор нарушил мёртвую тишину. В лицо Виктора ударил холодный воздух, освежая мысли. Он чувствовал, как гнев, кипевший в его груди, постепенно угасает, уступая место чему-то более глубокому – грусти, какой-то древней.

– Ах, как же слаб человек, – прошептал он, опустив плечи. – Мы вечно стремимся к совершенству, но каждый раз спотыкаемся о мелочи, которые сами же раздуваем до размеров трагедии.

Его взгляд устремился в даль, но разум обратился внутрь себя. Перед его внутренним взором мелькали картины прошлого: детство в скромном доме, отцовский голос, полный требований, взгляд матери, всегда тревожный, но молчаливый. Все эти образы сливались в единое целое, формируя в его душе осознание, что злость, сжигающая его изнутри, не принадлежала только ему одному. Это был багаж, переданный ему годами, словно фамильное проклятие, от которого не так-то просто избавиться.