Сон выдр - страница 9

Я запустил руку в волосы. На фоне отмены у меня развилось предостаточно нервных тиков. Я ерошил волосы, грыз кутикулу, жевал губы. Тело будто постоянно искало, на что бы еще отвлечься, раз уж ему теперь не дают того, к чему оно привыкло.

Мне хотелось ответить Кристин, что нет, на самом деле я не считаю себя плохим, а говорю так, потому что чувствую себя виноватым, и, как по мне, это правильно. Отрицание подарило бы мне иллюзию, что я не так уж сильно разрушен, что работа по восстановлению не будет слишком сложной. Вот только я думал о Матье, которого уже нет рядом, которого у меня не хватило сил спасти. Думал о матери, о ее горе, которое поглотило бедняжку целиком. Об отчиме, который изо всех сил поддерживал Лину и тоже страдал. Как я мог посмотреть Кристин в глаза и сказать ей, что, несмотря на всю причиненную мной боль, я все равно считаю себя хорошим человеком? Не хотелось лгать ни ей, ни себе.

– Да, я правда так думаю. И что, я безнадежен?

– Нет, просто ты говоришь то, что чувствуешь. Это хорошо, но нам еще предстоит поработать над тем, как ты себя воспринимаешь.

– Так затем я сюда и пришел?

– Да.

– Джейк?

Голос Эмили врывается в мои мысли, резко выдергивает обратно в настоящее. Я вздрагиваю. Понимаю, что до сих пор тру последний поднос и тот уже буквально сияет первозданной чистотой. Судя по висящей вокруг нас тишине, ресторан пуст. Роняю поднос в раковину. Он оглушительно грохочет, ударившись о металлическое дно.

– Прости, замечтался, – бормочу я, доставая поднос и ставя его на место.

– Ничего, просто хотела вернуть тебя на землю, пока ты дыру не протер. Ник очень любит свою посуду.

Я оборачиваюсь. Впервые за две недели лисичка смотрит мне прямо в глаза. Кажется, пытается пошутить, но сложно сказать, уж больно она серьезная. Я вытираю лоб. Футболка намокла от жары и тяжелой смены. Скорей бы принять душ и лечь на кровать, чтобы забыть этот день и перейти к следующему.

Эмили все не сводит с меня глаз.

– А где Ник? – спрашиваю я.

– Ушел относить последнюю доставку. Сказал, чтобы я закрывалась. Завтра в гости приезжает его сын с внуком.

– А-а.

Повисает молчание.

– Ты как? – наконец спрашивает она.

Я поднимаю брови. Похоже, и правда хреново выгляжу, раз уж даже Эмили нарушила свой обет молчания.

– Серьезно спрашиваешь или из вежливости?

– А есть разница?

– Да. В первом случае мне придется ответить честно, а во втором – ляпну банальность, зато сэкономлю нам обоим время.

Сам понимаю, что несу чушь. Если это и задевает Эмили, она не подает виду.

– Ладно, – твердо заявляет лисичка, видимо, придя к какому-то решению.

– Ладно?..

– Не хочешь посидеть снаружи? Я куплю тебе пива.

Ага, сперва я выпью одну бутылку, потом дюжину, потом двадцать. Буду хлестать, как бездонная бочка, пока не отключусь. Спасибо, но нет, спасибо.

– Я не пью. Может, по «Спрайту»?

Она никак не реагирует, и ее бесстрастность сбивает меня с толку. Обычно я хорошо читаю людей. Это часть актерского мастерства: расшифровка, ассимиляция, имитация. Я годами погружался в своих персонажей, анализировал их реакции, эмоции. Всегда стремился понять других гораздо лучше, чем понимал себя. Это принесло мне много счастья, хотя косвенно и разрушило меня. Интересно, каково было бы играть Эмили. Конечно, трудно: пришлось бы вести себя не так, будто я ничего не чувствую, а так, как если бы я чувствовал все, но ничего не выпускал наружу. По крайней мере, такое впечатление она на меня производит.