– Я его убью, – неожиданно произнесла Табба.
– Кого?
– Князя Андрея.
– За что?
– За то, что я для него пустое место.
– Что вы, госпожа? Он вас очень даже уважает.
– Уважать – это значит не замечать. А любить – это думать, каждую секунду сходить с ума! И я, Катенька, схожу. Каждый день, каждый час, каждую секунду.
В дверь вдруг раздался несильный стук, обе замолчали. Табба подала знак девушке, та довольно громко спросила:
– Кто здесь?
– Анастасия, – послышался из-за двери голос. – Мадемуазель уже спит?
– Да, уже более часа.
– А мне показалось, что кто-то в комнате разговаривает. И довольно громко.
– Нет, нет… Это я читала молитву.
– Ладно, тогда завтра.
– Что-то срочное?
– До завтра терпит.
Раздался звук удаляющихся шагов, актриса с кривой ухмылкой произнесла:
– Наверняка желала отчитать, чтоб не орали, – она зацепилась за воротничок прислуги, зашептала: – Нас здесь все ненавидят! Надо сматываться! Куда угодно, только не здесь! И чем быстрее, тем лучше. Устала, надоело, боюсь…
На Петропавловской крепости пробило полночь.
Табба привела себя в надлежащий вид только к одиннадцати дня, и когда вышла из спальни, увидела, что ей навстречу направляется княжна.
Анастасия бросила взгляд на слегка припухшее лицо актрисы, поинтересовалась:
– Неважно себя чувствуете?
– Заметно?
– Слегка.
– Наверное, мигрень.
– Вы в состоянии уделить мне полчаса? Мне важно с вами посоветоваться.
– Разумеется. Распоряжусь только, чтоб Филипп принес мне чашку кофию.
– Я сама, – княжна ударила в ладоши, крикнула: – Филипп!
Дворецкий возник немедленно, будто специально стоял за дверью.
– Слушаюсь, госпожа.
– Кофий мадемуазель!
Филипп удалился, девушки уселись на диван в каминной комнате. Анастасия с сочувственной улыбкой поинтересовалась:
– Может, велеть принести порошок?
– Само пройдет, – слабо усмехнулась Табба, положила руку на колено княжны. – Простите, что доставляю вам столько хлопот.
– Это пустое, – та помолчала, решая, с чего начать. – Вы часто вспоминаете мать и сестру?
– Странный вопрос, княжна.
– Ничего странного. Мне важен ваш искренний ответ.
Дворецкий принес поднос с кофейным прибором, откланялся и бесшумно удалился. Табба налила чашку, сделала пару глотков.
– С ними что-то случилось?
– Нет, разговор не об этом. Вы ведь любите их?
– Я все же не понимаю смысла ваших вопросов.
– Сейчас поймете… Неужели вам не хотелось бы их увидеть?
– Хотелось бы. А временами очень… Особенно когда тоска.
– А вы бы могли отправиться на Сахалин?
– Шутите?
– Вполне серьезно, сударыня.
– Странно… И вы ждете откровенного ответа?
– Да.
Актриса подумала, пожала плечами.
– Думаю, вряд ли. Во-первых, не вижу целесообразия. А во-вторых, полгода на пароходе… Нет, это выше моих сил.
Анастасия с торжественным злорадством посмотрела на нее.
– А вот князь Андрей видит целесообразие.
Табба на миг даже притихла.
– Простите, не поняла.
– Он намерен отправиться на Сахалин, чтобы встретиться с Михелиной.
– Он в своем уме?
– Сомневаюсь.
Бывшая прима на какое-то время замолчала, даже забыв про мигрень и кофе, наконец не без удивления произнесла.
– Вы хотите, чтобы я поговорила с ним?
– Это бесполезно. По этому вопросу его принимал даже великий князь. Но он стоит на своем, – Анастасия налила себе кофе, сделала совсем крохотный глоток. – Я бы просила вас отправиться в Одессу.
– Меня в Одессу? Зачем?
– Вместе с Андреем.
– Теперь я вообще ничего не понимаю.
– Сейчас поймете, – княжна подсела поближе. – Пароход на Сахалин отправляется из Одессы. Неплохо было бы договориться с капитаном, дать ему достаточно денег, и Михелина обратным рейсом могла бы вернуться сюда.
