– Скорее, ему так легче, иначе в очередной раз пострадает его истинная очень ранимая натура, которую он зарыл поглубже, чтобы никто не смог его обидеть… Ах, бедняга, так бы со всей силы и обняла его…
– Это всё здорово, – угрожающе улыбнулась Сирена, – но я тебе по-хорошему советую сбавить обороты, потому что Лари – мой.
– Ах, – тяжело вздохнула Хлоя, наивно посмотрев на Сирену, – я же его у тебя не отбираю, мне просто его искренне жаль…
– Не волнуйся, подруга, я сумею его утешить.
– Дело твоё.
– Чудненько, как хорошо, что мы это выяснили, – радостно прощебетала она, свысока посмотрев на подавленную Хлою.
– Да… но ты же помнишь, почему твои прошлые три попытки не увенчались успехом? Надеюсь с Лари ты не допустишь этого.
– Даже не сомневайся, – коварно оскалилась она. – Что про Алекса скажешь, понравился?
– Что-то в нём есть, но я пока не могу сказать, что…
– Ну вот и вся твоя психология! – радостно воскликнула она. – Я так и знала, что она не работает. И зачем только ты её учила?
– Человек, не знающий любви, будет искать ответы именно там.
– А зачем, если там нет ответов?
– Каждый находит свои ответы.
– Ну и как, нашла?
– Более-менее, – пожала плечами Хлоя.
– Но про Алекса ведь ты ничего не сказала, – злорадно покачала пальцем Сирена.
– Мне просто нужно больше времени… Я не хочу сейчас об этом думать, – нахмурившись покачала головой Хлоя.
6
Внезапно воцарившийся мрак обрёл голос. Тихое, умиротворённое пение птиц начало просачиваться в пустоту. Казалось, она вот-вот оборвётся, увязнет во тьме, но… Музыка, родившаяся вдалеке, стала ближе, громче. Затем ещё. И ещё чуть-чуть. Словно птицы боялись, что их не услышат. Слишком громко! Убаюкивающая мелодия превратилась в пронзительный свист, пробирающийся в самые маленькие клеточки тела, заставляя его зудеть изнутри. Расшатанный нарастающем скрежетом череп, опоясала боль, наступил холод…
Наступил холод. Вернулось сознание. Изнеможённый, обессиленный Алекс с трудом поднял поржавевшие веки, пытаясь нащупать будильник. Всё тело ломило от боли, каждый самый незначительный звук выстреливал с громкостью пушки, разрывая голову.
Сейчас он бы всё отдал за руку помощи и стакан воды. Кряхтя, переваливаясь из стороны в сторону, он встал на четвереньки и, шатаясь, пополз к кухонному столику, на котором стояла спасительная бутылка газировки. Протянув руку, он понял, что не достанет – придётся встать. Закинув руки на край стола, он болезненно налёг на него, выпрямляя размякшие ноги.
Дневной свет ярким вспышкой хлыстнул Алекса прямо по лицу. Голову пронзила сильная боль, и он упал вместе с этим столом, залив всё вокруг липкой водой.
Полежав ещё какое-то время, Алекс всё же сумел подняться и подойти к небольшому деревянному столу с ноутбуком, блокнотами и прочей разбросанной канцелярией. В нижней полке он нашёл белую таблетку и запил её яблочным соком из стакана на подоконнике.
Уже через полчаса вся боль исчезла, сознание стало подконтрольно хозяину, мысли – ясными, движения – плавными, глаза – спокойными. Убравшись и приняв душ, Алекс снова вернулся к обыденной жизни.
«Как хорошо, что у меня каникулы, могу отдыхать и ни о чём не думать, – подумал он, сев в потрёпанное кресло. – Ах, как хорошо, когда никуда не надо. Могу делать всё, что захочу. Свобода, – он опрокинулся на спинку и вытянул ноги вперёд. – Хм… такое чувство, что я что-то забыл… но что? Что же я мог забыть… это наверняка что-то важное… точно, вспомнил!»
