Читать онлайн Алекс Лоренц - Соня. Первый роман трилогии «Хоррор русского захолустья»

© Алекс Лоренц, 2020

ISBN 978-5-0051-0379-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

СОНЯ

1

Хэ-зэ, с чего эта вся бодяга заварилась. Уж точно не с того, что Соня исчезла. В смысле исчезла она уже после того, как все закрутилось…

Сумбур, сумбур, сумбур…

Кароч. Начну с самого что ни на есть начала.

Меня зовут Андрей. Я учусь в 11 классе. Вроде не троечник, но и не отличник. Из увлечений – люблю позависать с друзьями, посидеть в пабликах, погонять на бээмиксе. Раньше любил читать всякие подростковые книжки типа «Над пропастью во ржи» и «Бумажных городов». Даже хотел стать писателем одно время, но оставил эту мыслю. А потом меня сожрали соцсети и моя девушка. Классе в девятом. Больше соцсети, но и девушка тоже.

Звали ее Соня.

И вообще, все со временем стало крайне сложно…

Так вот.

Кароч, приключилось это в первую неделю сентября. Или во вторую, хэ-зэ. 11 класс. Пригремел я, значит, в школу. Сел на свое место. Все, блин, такое унылое, тупое. Обстановка в тоску вгоняет. Говорить ни с кем не хочу. Они тут все как зомби. Аж смотреть стремно. Вообще, одноклассники у меня в основном хорошие. Но иногда, скажу по чесноку, тошнит от них. Особенно по утрам. А тут еще после вчерашнего настроение в ноль. Даже в минус.

Сел я, значит, за последнюю парту, как всегда. Кинул рюкзак на пол – пусть валяется. Все равно я учебник по физике не взял. Опять училка гнобить будет…

Да пох, в принципе. Аттестат у меня все равно ни фига не красный получается. С другой стороны, тройку в полугодии она мне не поставит. Их за порчу показателей администрация дрючит будь здоров. Никому ж не хочется, чтоб директриса тебя по ковру растерла, да?

К тому же я все равно верняк физику на ЕГЭ сдавать не буду. Хотя… фиг знает, что я вообще буду сдавать. Не решил еще. Родаки говорят, ин-яз, а я не хочу. Нах он мне? Переводчиком в нашем Брянске не устроишься, а учителем хрен я пойду работать – не мое это совсем.

Кароч, хэ-зэ, че делать.

Кароч, не в этом дело.

Кароч…

Соня не пришла. Сидел я, сидел. Она обычно рано заявляется, раньше меня. А тут нету ее и нету. Уже почти все пришли. Стало шумно. Кто-то со мной пытался заговорить, я вяло реагировал – настроение смурное. Копался в планшете для виду, наушники в уши всунул, типа занят до фига. А Сони нет. Уже дело к звонку идет, а ее нет.

Заболела? Ну, бывает. Хотя… че-то у меня кошки скребут. Знаете, как говорят, предчувствие дурное.

Епт…

Так вот, звенит звонок уже, а Сони все нет.

Не знаю, с чего у меня это сраное предчувствие. Может, оттого, что мы вчера поссорились? Ваще некрасиво получилось. У нас, в общем-то, уже давно не клеилось. Последнее время че-то всегда не так, не то. Ты не так делаешь, ты не то говоришь, ты меня не понимаешь. Мрак.

Ну, понятно, я не соответствую ее идеалу. Но нервы-то нахрена трепать? Я ж тоже не железный – бесконечно терпеть…

А вышло все вчера, как обычно, из-за мелочи. По фигне. Выходим, значит, из кино. Смотрели какую-то дурь, типа комедия, а на самом деле не смешно ни фига. Тупо. Я даже не запомнил, как называется, хэ-зэ. Вышли, значит, из зала. Идем по этой… этому… как его… ну вы поняли, где кассы с билетами. Треплемся о том о сем, про фильм этот тупорылый уже забыли напрочь. Соня на меня смотрит, а не вперед. Какой-то тип прет прямо на нас, с кем-то трындит. А в руке у него бадья здоровенная с попкорном. Практически корыто.

Я это, значит, вижу, но сказать ничего не успеваю – на секундные доли счет идет. Соня в этого членофрукта врезается, он свое корыто роняет, хрючево по полу во все стороны.

Он поначалу стоит такой… опешивший, что ли. И мы – тоже опешившие. У Сони глаза и так большие, а тут с тарелку размером стали. Потом она че-то пытается сказать, и этот типище тоже. Стоят, лупают друг на друга глазьями. Клювами щелкают. Потом чувак вроде как осознал, что произошло, брови грозно сдвинул. И говорит такой: с тебя триста рублей. Это он Соне.

Та на меня смотрит – на лице немой вопрос. Я начинаю в башке прокручивать, что бы это значило. Это она, наверное, ждет, что я мужику по роже съезжу. Ну, или выплачу компенсацию за попкорн. А денег у меня между тем осталось с гулькин хрен – пятьдесят рублей всего-навсего. Я ж ее в кино сводил, млять. Плюс колы ей купил с мороженым. И тоже попкорна. И себе хрючева чутка. И что, она думает, у меня баблосы остались?!

Ну, и я на нее тоже гляжу. С разинутым ртом, челюсть до пола. И что сказать – не знаю, хоть убей. Смотрю, у нее глаза прям гневом наливаются. Желчью. Вангую истерику. У Сони это в последнее время часто. Я ее, наверное, чем-то раздражаю.

– Ну, и че стоите? – спрашивает тип. – Бабки отдавайте!

Соня брови на меня поднимает. Как будто я тут крайний.

– Андре-е-е-ей? – говорит.

А я что? У меня денег нету.

– У меня деньги закончились, – говорю. Виновато как-то вышло, ну да ладно. Как получилось, так получилось.

Она рожицу хмурую скукожила, полезла в карман куртки, вытащила мятую пятисотку. Посмотрела на нее так жалобно.

– У меня мельче нет, – говорит этому хрену.

– Значит, давай, сколько есть, – отвечает он. – Бегать, разменивать времени нету.

Хватает эта дылда двадцатилетняя пятисотку у Сони прямо из рук и чешет дальше со своей девахой. Типа как будто ничего и не произошло.

Стою я тупо, смотрю ему вслед и думаю: кинуться, что ли, с кулаками? Так он же меня одной левой уложит. А потом сверху сядет и раздавит. Буду как лох выглядеть…

Хотя я и так уже как лох.

Соня меня за рукав дергает. Я к ней поворачиваюсь.

– Чего стоишь? – грит. – Он у меня деньги отнял!

Я такой, опомнившись:

– Э, малый! – И вслед за ним. Неуверенным таким шагом.

А он уже далеко – завернул за угол, чтоб в зал зайти. И я тоже, значит, подхожу к входу в зал. А они со своей лярвой уже билеты показали тетке. Она их запустила. Я за ними следом, а она меня своей ручищей огроменной стопарит.

– Куда собрался? – типа.

– Я на секунду, – говорю, – надо с этим кексом перетереть.

Она:

– Только с билетом.

– Ну, мне на секундочку! – жалобно. – Туда-обратно.

– Ладно, иди, – соглашается.

Збс. Я, значит, в зал. Там темно. Трейлеры на экране крутить начали. Гребаная куча народу сидит, битком все забито. И эти двое на свои места, видать, жопы опустили. Только я их не вижу ни фига – темно в зале. Как искать? Я ж не пойду по каждому ряду, по коленям чужим топтаться. А тут еще билетерша в спину дышит, только и ждет, чтоб меня за шиворот выволочь.

И тут я решил, типа, радикально поступить. Как смелый и независимый мужчина. Взял, развернулся и вышел оттуда.

Билетерша мне в спину:

– Ну что, где твой друг?

– В манде твоей, – отвечаю.

Не, ну, если честно… я хотел так ответить, но не стал.

А за углом меня Соня ждет. Глаза сощурены, губки сжаты. Личико загорелое ажно еще больше потемнело от злости.

– Где пятисотка? – спрашивает.

– В манде твоей, – отвечаю.

Не, на самом деле, я так хотел со злости сказать, но снова не решился. Тем более Соне.

– Нету денег, – говорю. Неуклюжая фраза.

– Как это нету? – Смотрит на меня так, будто это я опрокинул попкорн того чела, а потом сам же у нее лавэ отнял.

– Да вот так, блин! – Меня уже самого от злости колбасит. И от бессилия. И не пойму толком, на себя самого я злюсь, на нее, на того козла или на всех вместе. И объяснить не могу ни фига, слов не хватает.

– Хочешь, подождем, пока он фильм досмотрит? А потом я его поймаю и отмудохаю. – Я просто знаю, что она не согласится, потому и предлагаю.

Соня вздыхает. Поправляет черную гладкую челку. Смотрит в сторону. И я замечаю, что у нее, блин, глаз дергается. Правый. Или левый. Неважно. Дергается, кароч.

– Не, ну правда, – говорю. – Давай подождем здесь. Там просто темно, не видно ни фига.

– Ой, да иди ты в жопу! – возмущается она и идет к выходу.

Я за ней. Хватаю за локоть, пытаюсь остановить. Она вырывается. Волосы по всему лицу.

– ОТВАЛИ! – рычит сквозь зубы.

Чувствую себя, блин, виноватым. И вообще ничтожеством.

На нас все оборачиваются, замолкают, лица насупливают. Хотелось бы им сказать: да пошли вы все нах! Но предки меня слишком хорошо воспитали.

Она быстрым шагом, решительно так, двигается к выходу. А я за ней бегу как дебил. На ходу куртку одеваю… или надеваю – как правильно? Кароч, не суть.

Догоняю ее на эскалаторе. Спускаемся на первый этаж ТРЦ. Я к ней обращаюсь по имени. Ноль реакции. Вот сучка!

– Да это ж не я виноват, что ты попкорн опрокинула! – У меня внутри все шипит и взрывается. Как этот самый попкорн в микроволновке.

Она отворачивается.

– Сонь, ну хватит.

Реакции – ноль. Как будто меня тут нет.

Подношу руку к ее лицу, пытаюсь отвести волосы в сторону. Она меня бьет по руке. Толкает в плечо. Я чуть не падаю. Задел какого-то чела, который сзади стоял. Он завозмущался, я проигнорил.

Доезжаем до низа. Соня все тем же быстрым шагом топает к выходу из ТРЦ. Выходим через вращающиеся двери. Погодняк снаружи вполне себе летний. Непривычно теплый сентябрь. Как назло. Весь август был как кусок говна – дождь, слякоть, месиво. Последнее школьное лето получилось самое кислое в жизни. Я никуда не ездил, в Брянске сидел, дома. Соня на месяц уезжала, потом вернулась. И мы поняли, что начинаем друг другу надоедать. Бывает такое. Вроде все норм, а че-то приуныли оба. Скучно, как в Освенциме. То я к ней приду, пока родаков дома нет, то она ко мне. Потрахаемся, чаю попьем – и расходимся. Один раз компанией собрались с одноклассниками и ребятами из параллели. А так мрак мраком. Че-то не то, а че именно – хэ-зэ.

А еще у нее нервные припадки начались на пустом месте. «Типичные бабские штучки», – каждый раз думал я. Хотя частично типа понимал, в чем дело. Весной ее любимого пса Чака растерзали бродячие собаки на пустыре, когда она его выгуливала. Он у нее больше десяти лет жил. Еще щенком взяли. Член семьи практически. У нее от этого нервишки здорово пошатнулись…

И тогда, в тот вечер с попкорном, все закончилось. Когда мы не запомнили даже толком, какой фильм смотрели.

Мы молча дошли до остановки. Пока ждали маршрутку, я попытался ее обнять, но буй там плавал. Она опять меня отпихнула, как нечто назойливое и на хрен не нужное. Спросила только, заплачу ли я хотя бы за проезд. С издевкой, само собой. Я молча передал водиле свой последний полтос.

Доехали мы, кароч, до нашей остановки. Я ее до подъезда проводил. Она только буркнула слово «пока». Даже не посмотрела на меня.

Это был последний раз, когда я ее видел.

2

В общем, пришла физичка на урок. После звонка, значит. Минут через десять. Как обычно. Она нас ненавидит. Наверное, еще больше, чем мы ее. Оно и неудивительно. Сколько мы ее доставали – так нас любой бы возненавидел. Впрочем, от учителя тоже зависит. Вот на биологичку у нас никто пасть не раскроет. Раз пикнешь – покойник. Еще раз пикнешь – ваще в аду гореть будешь. Заживо…

Года три назад физичка ниче такая была, аппетитная. Сразу после универа пришла преподавать. Характер, конечно, стервозный – пилец. Но формы реально залипательные были. А потом в декрет ушла, залетела от хахаля своего. А он ее после рождения ребенка взял и бросил. Сразу практически. Через два года она, значит, из декрета досрочно вернулась. Новое впечатление от нее было не оч, мягко скажем. Обрюзгла, пострашнела, волосы сальные, прыщи на лбу. Бока свисают. Жуткая, как моя жизнь. И еще стервозней, чем была. Ну, тут-то ее и стали все игнорить не по-детски. Она че-нить говорит – на нее внимания ноль. Прямым текстом, конечно, никто не посылал (школа у нас приличная считается), но всем своим поведением демонстрировали, что эта женщина – типа пустое место. Некрасиво, конечно… но, блин, сама виновата.