Артем, предлагая ей помощь — из жалости и совсем уж идеалистического желания не погасить в ней эту поразительную тягу к правде и справедливости вопреки собственному комфорту, был готов к разочарованию. Может быть, даже ждал, что Даша Шутина, дочь его кровного врага, таки продемонстрирует ему, что яблоко от яблони далеко не падает, но… нет.
Его опасения не оправдались. Даша держалась своего решения и не казалась сломленной или сожалеющей, озлобленной начавшимися трудностями или тайно раздумывающей, возможны ли для нее отыгрыш назад и возвращение под родительское крыло.
Наверное, поэтому Артем чувствовал себя ответственным за ее дальнейшее благополучие. Он, пусть и неумышленно, поставил ее в безвыходное положение, как она справедливо однажды ему сообщила.
В шуршания и шорохи, создаваемые возившейся в пороге Дашей, вдруг вклинился тихий всхлип, привлекая внимание Артема.
— Что случилось? — заговорил он наконец.
Пара безмолвных минут наедине с собственными мыслями в самом деле позволила ему немного успокоиться, и его голос звучал спокойно, почти холодно. Путающееся в нервах раздражение исчезло.
Даша, однако, об усилиях Артема не знала и не скрывала собственного нежелания общаться:
— Ничего, — продолжая возиться со шнуровкой собственных ботинок, буркнула она в ответ, не поднимая головы. — Все нормально.
— Серьезно? — Усмиренное, было, раздражение ударило новой волной, и на этот раз Артем не пытался оставаться деликатным: — Ты даже сейчас ревешь, Даша.
Она подняла на него взгляд. По покрасневшим щекам в самом деле вновь текли слезы.
— Я просто поссорилась со Славой, — процедила она, заметно ощетинившись. — Достаточно информации?
Ее поведение, вызывающее и скрытное, казалось похожим скорее на поведение трудного подростка, чем взрослого человека, и тем особенно раздражало. Закрыв на секунду глаза и сжав пальцами правой руки переносицу, Артем мысленно напомнил себе, что у Даши сейчас и без ссор с парнем тяжелые времена.
— Почти, — произнес он ровно, не поддаваясь ее эмоциям.
Ожидать безошибочной осознанности и жизненной устойчивости от девятнадцатилетней девчонки, чья картина мира продолжал рушиться у нее на глазах, было глупо. Артем слишком хорошо представлял, что прячется за наскоро выстроенным Дашей фасадом, чтобы забыть: из них двоих по-настоящему взрослым здесь был только он.
— Ну что еще? — фыркнула она, с демонстративной бесцеремонностью сбросив с ног ботинки на толстой подошве.
— Как ты добралась назад? — поинтересовался Артем, не сумев побороть сомнения в Славике и уровне его гипотетически имеющегося благородства. — Он, надеюсь, тебя привез?
У Даши словно против воли вырвался граничащий со всхлипом смешок.
— Нет, — бросила она и затем язвительно добавила: — Нам с ним было очень не по пути.
— И как ты тогда приехала? — Теперь помимо злости Артем почувствовал беспокойство: общественный транспорт в их городе заканчивал работу еще до десяти вечера, а ночные тарифы местных служб такси Даше вряд ли были по карману.
— Знакомая подвезла. — Она пожала плечами.
Ее нервный, прячущийся от его взгляд начинал Артема напрягать, как и скользящие по краю сознания неприятно-липкие и холодящие виски подозрения.
— Что он сделал? — спросил он.
Впервые с минуты своего возвращения Даша посмотрела Артему в глаза.
