— Ты не понимаешь…
— Конечно, нет! — Она почти перешла на крик. — Потому что ты ничего мне не объясняешь! Все, что ты мне сказал, — это что ты едешь навестить семью. Может быть, ты не собираешься возвращаться?
Артем крепко, до ломоты в скулах, сжал челюсти. Нарастающая с каждой новой репликой Дейзи истерия в ее голосе словно заразила и его тоже, оставив в шаге от начинающего выглядеть все соблазнительнее эмоционального взрыва.
Какая-то его часть — та, что чертовски устала бороться с повсеместной несправедливостью, продажностью и равнодушием, — была не прочь дать слабину и позволить ему обрушить на Дейзи весь ком сопутствующих его существованию проблем. На мгновение Артем действительно задумался, какими словами поведать ей о погибшей сестре и о повинных в случившемся ублюдках.
Однако затевать подобную исповедь сейчас у него не было сил. Справляться с происходящим в одиночку казалось проще, чем погружаться в мрачное повествование о мироустройстве здесь, в совершенно отличающейся от Штатов стране, ради чужого сочувствия. От того, что Дейзи узнает правду о его семейной трагедии, он не станет спать спокойнее.
Внезапно прокатившейся по стенам квартиры звонок в дверь развеял последние сомнения Артема.
— Дейзи, мне нужно идти, — сообщил он и невольно поморщился: облегчение в его голосе было непозволительно явным. — Прости. Я позвоню позже, хорошо?
— Не стоит, — ответила она горько. — «Дела» не ждут, правда?
Артем не успел ничего возразить: на той стороне линии воцарилась глухая тишина. Чертыхнувшись, он бросил телефон на стол и направился в прихожую.
Теперь его злил решивший заявиться к нему на порог незваный гость. Открывая дверь, Артем гадал, кому в этом городе он мог понадобиться посреди ночи, и мысленно готовился к неприятной встрече.
Возникшая в проеме гостья его удивила.
— Извини, если разбудила, — сказала Даша, старательно пряча от Артема заплаканные глаза. — Я забыла взять ключи.
Он шумно вздохнул и отошел в сторону, освобождая пространство для своей… соседки. Молча, потому что впервые за долгое время Артем затруднялся подобрать уместные, а главное — цензурные — слова на любом из трех находящихся в его распоряжении языков.
Нынешний напряженный вечер, успевший плавно перетечь в не менее напряженную ночь, медленно, но верно подводил его к тихому, буйствующему исключительно внутри бешенству. В подобном разрушительном настроении Артем оказывался крайне редко, но и нескольких, укладывающихся в число пальцев одной руки случаев из прошлого было достаточно для понимания: лучше успокоиться прежде, чем выяснять у Даши причины ее слез и внезапного возвращения.
В его сейчас зараженном злостью уме, естественно, возникали только те предположения, что сильнее разжигали костер ярости. Виноватым всегда назначался «Слава», невнятно мелькавший на задворках каждого второго разговора Артема с Дашей.
Что бы та о нем ни говорила, какие бы оправдания и обоснования ни искала, со стороны было очевидно, что ничего хорошего отношения с таким «парнем» не принесут. Избалованный прокурорский сынок, у которого все на мази благодаря отцу, — для более-менее достоверных выводов о личности уже набиралось достаточное количество сведений.
Вырисовавшаяся характеристика, вполне ожидаемая и закономерная, ничуть Артема не удивляла, как и присвоенный Славику серьезный статус «парня». Удивляло, однако, другое: как получилось, что Даша, всю жизнь находившаяся в явно близком Шутину кругу людей, умудрилась им не уподобиться?
