– Приехали? – Спрашиваю.
– А где третий подъезд?
– Мы стоим около него.
– А…
Тогда значит приехали.
Я улавливаю легкое напряжение в его голосе.
– Тогда спасибо, брат… (тоже мне нашёл брата, я ему в отцы гожусь)
Чеченец вылезает из машины.
Я жду. Так бывает, иногда пассажиру удобней достать деньги из кармана брюк, не сидя в салоне.
Чеченец делает шаг в сторону от машины.
– А деньги? – Догоняет его мой вопрос.
Он останавливается.
Поворачивается.
Он ждал от меня этого вопроса, и всё равно (как мне показалось) оказался к нему не совсем готов.
– Сейчас принесу. – В голосе наигранное неудовольствие.
– Ты даже не спросил, сколько набежало…
– Я и так знаю. Тысячи две, не больше.
– Больше.
Я смотрю в его ставшие вдруг злыми чёрные глаза (Лев Николаевич как-то заметил, что мы не любим тех, кого мы обидели), окончательно понимаю, что это «кидок» и спокойно спрашиваю:
– И сколько тебя ждать?
– Две минуты, – раздражённо бросает он, не выдерживая моего взгляда, поворачивается и идёт к подъезду.
Я смотрю ему в след, (пассажир всегда прав, а ты, таксист, сиди ровно на своей пятой точке и жди, сколько потребуется) и понимаю что хорошо, что мне уже почти шестьдесят и я уже знаю: две тысячи рублей – это не то, за что нужно «копья ломать». Конечно, скинь я пару десятков лет, и ложная гордость не позволила бы мне, так просто отпустить этого кидалу…
Я откидываюсь на спинку сидения и прикрываю глаза (поездка была не из лёгких), и в памяти выплывает совсем другая история…
……………………………………………………………….
Начало девяностых…
Я недавно бросил созданную мной довольно успешную (но заказанную ментам) строительную фирму, и растворился на просторах огромного города, успешно всяких раз ускользая от этих самых ментов, которые шьют мне хищение госсобственности в особо крупных размерах, пытаясь найти меня и вытащить на очередной допрос (Боже! Сколько их, этих пустых, ни о чём допросов уже было за последние полгода…). Но дело серьёзное, попахивает для меня червонцем, не меньше, а так как я уже успел отбарабанить свой трояк, и там за решёткой ничего нового и интересного для меня уже не осталось, я, уклоняясь от общения с властью (благо при рассыпающейся стране ей совсем не до меня) и на старенькой НИВЕ (всё, что поимел для себя с миллионных оборотов своего детища) бомблю на жизнь себе и своей новой семье. Прав у меня ещё нет, города как такового я ещё не знаю, не знаю и многих тонкостей этой довольно непростой профессии, да и вообще водить машину я толком ещё не научился, но так как в Москве не осталось, ни одного таксопарка, то пустым домой я не приезжаю…
Вот и сегодня уставший но довольный ( нагрудный карман приятно оттопыривает дневной заработок) еду домой по ночной Москве какими-то тёмными переулками где-то в центре.
На дворе поздняя осень.
Промозглый дождь, который вот- вот перейдёт в мокрый снег поливает чёрный асфальт. Стёртые резинки дворников плохо очищают лобовое стекло, да ещё эта темень и бесконечные колдобины в самом центре Москвы («и куда вдруг все фонари подевались?»)… Места совершенно мне незнакомые, и я, похоже, окончательно заблудился в бесконечных, кривых переулках Замоскворечья.
У дороги мелькает тёмный силуэт, рука силуэта отчаянно голосует. Я очень устал и мне давно пора домой, но условный рефлекс срабатывает и, несколько помедлив, и всё же, уже проехав силуэт, я останавливаюсь у бордюра.
Дверь открывает подбежавший парень.
