Посёлок, в котором находилась колония, основали поволжские немцы, которых Сталин сослал на север в начале войны.
В центре посёлка стояли два больших общежития, а ближе к лесу расположились домики для семейных.
Работать Аркадия определили в контору, где он вёл все бумажные дела.
Кроме начальника, в посёлке работали ещё два офицера и три надзирателя.
Колония заготавливала лес и вела строительство.
Работая прорабом на стройке, я часто общался с Аркадием. Его удивляла и возмущала моя дружба с зэками, которых он откровенно презирал.
– Скажите, Марк, ну что у Вас, образованного и интеллигентного человека, может быть общего с этим контингентом.
– Дорогой Аркаша – спокойно отвечал я – когда Вы поймёте, что я и есть этот контингент, можно будет надеяться, что Вы в чём-то сумеете разобраться. Кстати, этот контингент и есть тот русский народ, о котором Вы рассказывали своим студентам. Правда, этот народ не такой красивый и героический, как в романах. Но, как говориться, каков есть. Может и последнее отдать, а может и топором спьяну зарубить. Но народ себе не выбирают, как и родителей.
Аркадий полагал, что я говорю ерунду или прикалываюсь.
Он искренне считал, что образование и книги научили его жизни и сделали умным и мудрым. Во всяком случае, умнее, чем эти сиволапые мужики, которых кроме водки ничего не интересует.
Когда он сказал мне, что хочет вызвать в посёлок свою жену, я посоветовал ему этого не делать.
– Почему? Другие вон живут и всё нормально.
И действительно, внешне жизнь колонии казалась спокойной и размеренной.
Поселенцам было что терять, а потому драки случались очень редко, а приставать к чужим жёнам считалось и неприличным, и небезопасным.
Девицы, известного толка, появлялись в посёлке регулярно. Одни приезжали заработать. А других заманивали разными правдами и неправдами, а тут уже пьяными удерживали по нескольку недель.
Начальство старалось этого не замечать, если все проходило тихо и без тяжёлых последствий.
Таким, как Аркадий, ничего такого известно не было, потому что он был далёк от реальной жизни посёлка.
Я всячески отговаривал его от «безумной» затеи привезти из Москвы жену, но он меня не слышал.
Жена его, Аня, оказалась симпатичной, наивной, восторженной и модной московской дамочкой.
К окружающим она относилась хорошо, искренне полагая, что её внимание должно их осчастливить.
Окончательно я убедился, что она ещё глупее Аркадия, когда на свой день рождения она пригласили десяток гостей и устроила им шведский стол с канапе и сухим вином, потому что «так принято в Европе».
Привыкшие к другому застолью, гости разошлись трезвые и голодные, пообещав себе никогда больше не бывать у этих «идиотов».
Но я продолжал с ними общаться, потому что, несмотря на свою житейскую инфантильность, людьми они были начитанными и интересными.
О том, что Аня стала погуливать, я узнал от замполита Скворцова, которого она удостоила теплотой своей души и тела.
Кого она ещё этим удостаивала меня интересовало меньше всего. Пусть голова болит у Аркадия. Но, он, похоже, ни о чём не догадывался.
Наверное, это так и осталось бы для него тайной, если бы, в один прекрасный день, Аня не пропала.
Я нисколько не удивился. Хитроумные и циничные урки, зная о её похождениях, могли её обманом напоить и уволочь к себе в общежитие на радость всему коллективу. Главное, что она дала им повод. А это уже полностью оправдывало их в собственных глазах.
