Несговоров сам не чуял, как снова оказался в накопителе.
Здесь многое успело перемениться. Куда-то пропали стражники. Величественная дверь на сцене оставалась полуоткрытой, но никто почему-то не стремился в нее войти. Люди сидели и возлежали вдоль стен, прихлебывая из одинаковых пластиковых чашек. В проходе посреди зала сверкал большой котел, который Несговоров успел заметить еще до того, как попал на прием, а возле него – …
Конечно, Несговоров помнил мираж, возникший тогда на долю секунды. Но последние дни Маранта чудилась ему так часто, что он уже привык подобным миражам не верить. А там, за белой дверью, ему и без того хватало впечатлений. Несговоров еще и теперь был сам не свой: щеки горели, лоб покрывала холодная испарина, конечности заледенели и не слушались. Тут-то и предстала перед ним вполне осязаемая Маранта, держа в одной руке черпак, в другой – пластиковую чашку, наполненную чем-то горячим.
– Ешьте!
Она сказала это так просто, как будто он каждый день получал у нее из рук похлебку. Несговоров безропотно принял чашку и машинально обхватил ее ладонями, чтобы согреться. Его трясло.
– Вы весь дрожите! – заботливо сказала Маранта. – Я знала, что здесь не топят, но чтобы так дрожать… Запишите, – обратилась она к стоявшему рядом человеку. – Они держат стариков, детей и больных в неотапливаемом помещении!
Спутником Маранты, только теперь обратившим на себя внимание Несговорова, был чрезвычайно живой человек средних лет с красивой седоватой шевелюрой и любопытными голубыми глазами. Головного убора он не носил, был одет в элегантное драповое пальто и по самый подбородок закутан теплым шерстяным шарфом. Здоровый цвет лица, бодрая мимика и улыбчивость выдавали в нем иностранца.
По просьбе Маранты незнакомец вынул из широкого кармана пальто блокнот и с усердием принялся что-то в него заносить. Закончив работу, аккуратно поместил блокнот с ручкой на прежнее место, приветливо улыбнулся Несговорову и сказал, невпопад кивая головой:
– Здравствуйте! Вы должны сначала показать свою ладонь, да?
– Ладонь?.. – переспросил Несговоров.
– Ваш номер! Такой порядок.
– Можете его кормить! – с набитым ртом важно разрешил стоявший поблизости кучерявый блюститель очереди в замшевой куртке. – Он еще не успел написать, его номер тысяча сто сорок первый!
– Почти «первый», – пошутил успокоенный иностранец. Он неплохо говорил и, видимо, любил каламбурить по-русски.
– Зачем вы дали мне это? – с недоумением спросил только-только начавший приходить в себя Несговоров, возвращая нетронутую чашку Маранте.
– Ешьте, – настойчиво повторила она. – Вы же не обедали! Это гуманитарная помощь, инициатива мистера Викланда. А это, – она повернулась к иностранцу, – мистер Несговоров, известный русский художник, профессор живописи.
– О, мы с вами почти коллеги, – радушно заметил Викланд, не переставая кивать. – Я тоже профессор, ну, вообще, дома, а здесь у меня миссия… Миссия или комиссия? – с трогательным смущением уточнил он у Маранты. – Да-да, секретарь миссии, что-то вроде посланника. Мы защищаем интересы обыкновенных людей. Нормальных.
