Сомерсет не снял руку с ее талии до того момента, когда, поднявшись по лестнице и войдя в гостиную (Перкинс придержал дверь), усадил Элизу на диван.
– Я… я благодарю вас за помощь, милорд, – сказала Элиза, едва дыша.
Она сочла за лучшее отмахнуться от происшествия и сделать вид, что ничего особенного не случилось.
– Надеюсь, ваша семья…
– Вам не следует разговаривать, пока не выпьете что-нибудь для бодрости, – решительно оборвал ее любезности Сомерсет.
Вошла Пардл с подносом.
Элиза взяла стакан и с улыбкой отпустила горничную.
– Я прекрасно себя чувствую, – снова попыталась объяснить она Сомерсету. – Просто развязался шнурок.
– Милочка, бедняжка моя, у тебя мутится в голове, – пропела Маргарет, в глазах которой мелькали шаловливые искорки.
Элиза послала подруге сердитый взгляд.
– Мисс Бальфур, вы не могли бы принести нюхательные соли, на случай если леди Сомерсет снова станет дурно? – попросил граф.
– Попытаюсь, – с сомнением сказала Маргарет. – Наверное, Пардл знает, где их найти.
Она выплыла из гостиной походкой, отнюдь не свидетельствующей о спешке. Элиза, отказавшись искать во всем этом здравый смысл, послушно прихлебывала напиток, наблюдая за Сомерсетом из-под ресниц. Он присел на стул напротив нее, но держался настороже, словно предполагая, что она в любой момент может снова лишиться чувств.
Элиза первой решилась нарушить долгое молчание:
– Мы не ожидали встретить вас в Бате.
– А я вас, – ответил гость. – Я пришел сразу от мистера Уолкота, который уведомил меня о том, что вы в Бате, и о состоянии вашего здоровья. Признаться, я понятия не имел, что вас терзает тяжкий недуг.
Так вот в чем дело! Поведение Сомерсета становилось немного понятнее. Элиза так и знала, что Маргарет перестаралась, описывая Уолкоту мнимую болезнь подруги. Одному Богу известно, в каких красках поверенный обрисовал ее «флюралгию» Сомерсету, раз последний немедленно примчался на Кэмден-плейс, хотя во время их недавней встречи в Харфилде торопился избавиться от общества Элизы.
– Все не так серьезно, – сказала она.
– Кажется, мистер Уолкот считает, что очень серьезно, – поспорил с ней Сомерсет.
– Всего лишь недопонимание. Недуг не был опасным, и я вполне поправилась.
Ей не нравилось лгать ему, но выложить всю правду она тоже не могла.
– Я рад это слышать, – проговорил Сомерсет. – Он так о вас рассказывал, что я…
Граф оборвал себя.
– Всего лишь легкое утомление, – заверила его Элиза.
Но Сомерсет снова нахмурился.
– Тогда позвольте спросить, – с расстановкой произнес он, – почему меня не уведомили о вашем отъезде в Бат? Тяжесть вашего состояния могла бы объяснить эту оплошность, но если оно не настолько серьезно…
О боже!
– Вы не получили мое письмо? – спросила Элиза.
Ее голос взлетел до писка, как случалось всегда, когда приходилось быстро выдумать подходящую ложь.
– Я вам написала, это правда… чтобы сообщить об изменении планов, но, возможно, послание немного… запоздало.
Сомерсет с вежливым недоверием вскинул брови.
– И когда, осмелюсь спросить, было отправлено это письмо? – поинтересовался он.
О боже!
– Право, не могу сказать точно. У меня было столько дел… – пролепетала Элиза.
Сомерсет взглянул на нее, и его лицо снова заледенело.
– Миледи, – заговорил он после долгой паузы, – как мне доподлинно известно, мой дядя был разочарован, когда оказалось, что наследником стану я. Он ясно давал понять, что я представляю собой неравноценную замену сыну, на которого он так надеялся. Возможно, именно поэтому он никогда не пытался обучить меня управлению поместьями. И возможно, вы разделяете это его мнение обо мне. Однако я не смогу должным образом исполнять долг главы семьи, если вы меня не уважаете.
