Еще эпизод.
В конструкции центробежного суфлера я предусмотрел регулировочную иглу, но влияние этой регулировки оказалось неуловимым и иногда получалось, что проходное сечение закрывалось полностью. Иглу аннулировали, но на некоторых режимах из редуктора стало выбивать в компрессор масло.
Руководил испытаниями Семенов. Я предлагаю вместо снятой регулировочной иглы поставить жиклер. Экспериментируя в лаборатории, я по наитию пришел к выводу, что удовлетворительный результат должен получиться при диаметре жиклера 8 мм. Но где взять жиклер? На испытательной станции есть станочный участок металлообработки, но он в другом корпусе и надо ждать пока освободится токарный станок, а это все время, время. Я достал из кармана 15-тикопеечную монету, она по наружному диаметру как раз подошла, а сверлильный станок на стенде был. После этого 8-мимиллиметровый жиклер ввели в конструкцию и поставили на всех двигателях.
На летных испытаниях был двигатель еще без жиклера и дефект проявился. Испытатель от нашего завода, зная, как я вышел из положения, проделал ту же операцию с 15-тикопеечной монетой. За это его лишили премии. Он возмутился.
– Как же так? Я же сделал то же самое, что и Камоцкий.
– Тоже мне Камоцкий. Ты представитель, и здесь не цех 14, а ЛИИ (летно-испытательный институт). Не хватало еще, чтобы говорили, что на двигателях Кузнецова 15-ти копеечные монеты стоят.
Вот я рассказываю о своей работе. Работать было очень интересно, маслосистема обеспечивала работу двигателя. Но сам-то двигатель состоит из редуктора, компрессора, камеры сгорания, турбины, и работоспособность именно этих узлов определяла работоспособность и экономичность всего двигателя. Там решались главные проблемы, и там были и ночи бессонные, и волнения, и мучительные поиски решения серьезнейших проблем. И были люди, которым работа была интересна.
После завершения Госиспытаний НК—12, группу инженеров ОКБ командировали в Москву, к Микулину и к Люльке «для обмена опытом».
Параллельно с Туполевым тяжелый бомбардировщик делал и Мясищев, а двигатели для него делал Микулин. Четыре ТРД по два с каждой стороны располагались прямо в крыле, непосредственно у фюзеляжа. Мы оказались на заводе Микулина перед Первым Мая, когда проводились репетиции парада. По счастью, как раз над заводом пролетела та часть воздушного парада, в которой демонстрировались наши тяжелые дальние бомбовозы. По счастью, мы вышли покурить в это время на дворе завода. (Я вот сейчас подумал об этом удивительном совпадении – вот и суди тут о «судьбе» и «вероятности совпадения» – четыре совпадения никак не связанных между собой событий).
Низко над заводом пролетела волна мясищевских самолетов, а следом за ними с той же скоростью пролетели наши. У ребят из ОКБ Микулина, с которыми мы стояли в это время во дворе, при виде наших самолетов, летящих с той же скоростью, что и их, но при меньшем расходе топлива, вырвалось: «Зачем же наши?» Они и не пошли, а наши до сих пор летают. А картина дух захватывала: летит над головой в одном самолете 50 000 л.с., как атомный ледокол «Ленин».
В первый свой отпуск я поехал домой. Мне очень хотелось проехаться на пароходе. Это самый медленный транспорт, но поездка на пароходе это отдых, это созерцание, умиротворение, это как прогулка по картинной галерее, где экспонированы картины великих пейзажистов. Я всегда старался и стараюсь поездки превращать в путешествия. На этот раз мне хотелось до Ростова плыть пароходом по Волго-Дону. Пароход был проходящий из Москвы, поэтому билет можно было взять только по прибытии судна в Куйбышев. Билет был только в третий класс – это на носу большой зал с плацкартными местами. Стоимость билета 37р. На свою зарплату я мог купить 30 таких билетов. Желание ехать пароходом было так велико, что я плацкарт в третьем классе предпочел всем другим видам транспорта (кстати, это было существенно комфортней, чем плацкарт в поезде).
