– Аристотель…
Лицо у Хайлюка вытягивается. Ничего не говоря, возвращает книгу и идет дальше по тропинке в сторону корабля. А я стою и не знаю, что делать? Возвращаться на «Суворов»? Но ведь старпом ничего не сказал. И раз уж так и так попал в переплет, то решил все-таки дойти до библиотеки. Поменял Аристотеля на Сократа.
Обратно на корабль вернулся без приключений. Поднимаюсь на борт и думаю, что сейчас мне от дежурного офицера достанется на орехи: подвел его, налетел на Хайлюка. Но мне – ни слова упрека:
– Взял новую книгу?
– Взял.
Офицер кивнул и задумался о чем-то своем, полагая, что разговор окончен, и я сейчас уйду с юта в свой кубрик. Но мне было не ясно:
– А что, старпом не вернулся?
– Давно уже на борту, – удивился дежурный. – А зачем он тебе?
Я честно признался:
– Так встретились мы с ним на тропинке. Он ничего не сказал?
Офицер озадаченно покачал головой:
– Ничего.
Пожал я плечами и пошел к себе в кубрик, думая о том, как же старпома поразило то, что матросы не только водку пьют, но и Аристотеля читают. Он даже забыл наказать и меня, и дежурного офицера. Зверюга…»42
Семейный сторителлинг
Семейный сторителлинг обычно посвящен предкам, фамилии, связанным с ними мифам, легендам, случаям и событиям. Часто истории такого типа интересны только членам семьи и ближнему кругу родственников, друзей и знакомых. Однако очень важно, что эти истории вызывают в людях чувство гордости за свою семью, чувство сопричастности к общей истории фамилии, чувство ответственности за продолжение славных традиций. Иногда семейный сторителлинг превращается в общественно-значимый, в социо-культурный. Например, так это произошло со следующей историей:
«Первые упоминания о постоянном поселении людей на месте нынешнего города Суровикино уходят в глубину веков и относятся к 1744 году… Крепостной крестьянин Степан Суровикин был уроженцем одного из южных уездов Тамбовской губернии, родился он в 1703 году. Воспитывался на отцовских рассказах о восстании казаков под предводительством Кондратия Булавина.
Крепостной гнет и жестокое обращение барина заставили Степана принять единственное правильно решение – бежать с семьей на вольный Дон. Сказано – сделано. В 1744 году семья крепостных крестьян Суровикиных покинула Тамбовщину в поисках новой жизни на Донских просторах. Старожилы рассказывают, что место для поселения в излучине Чира было не самым удачным и Степан не собирался здесь «корни пускать». Он остановился коней подкормить, поразмяться, впервые за последние несколько дней приготовить и похлебать варева. Остановился, а под утро проснулся от тревожного ржания вороного. Всполохнулся, а перед стреноженными конями стоят три волка. Топчутся, хотят взять, а подступиться к коням не могут. Откуда ни зайдут – под удар копыта попадают или в лошадиную пасть. Степан схватил топор и с силой пустил его в вожака. Тот не успел отпрянуть, топор развалил ему левый бок. Осмотрел хозяин коней, успокоил. Семья проснулась:
– Давай собираться скорее с этого проклятого места, – заторопилась жена Настена.
Степан, от роду не весельчак, вдруг громко захохотал:
– Вот тут мы и жить будем!
По старому поверью: волк перешел дорогу – к счастью. А если серьезно, понравился Степану этот глухой уголок Чира своей непритязательностью. Тихо, уютно, в стороне от большаков и ярмарочных путей. Притом, здесь есть лесок для постройки жилья, камыш для крыши, трава лошадям, вода для полива огорода. Чего еще искать?! Задорно подмигнул сыну:
