– Постой, друг Аркадий! – вмешался он. – У меня возникла одна идея.
– Какая ещё к чёрту идея? – не унимался Коробейников. – Сёмке надо идти сдаваться в КГБ или как их теперь называют, и весь тут сказ.
– Семён имеет шанс искупить свою вину, – продолжал Бендер.
– Как? – воскликнули разом Коробейников и Кислярский: первый – с явным недоумением, а второй – с надеждой в глазах.
– Есть шанс вставить Паниковски и иже с ним перо в задницу! – торжественно объявил Бендер. – У меня есть идея. Она, конечно, потребует известного напряжения ваших умных, но забитых ненужной псевдонаучной чепуховиной мозгов, – это, во-первых, а во-вторых, некоторых финансовых вложений, но…
– Ну, последнее не проблема, денег у тебя куры не клюют, – решил за Бендера второй аспект Коробейников. – А относительно наших куриных мозгов, как ты деликатно изволил выразиться, ты заблуждаешься. Мы с Сёмой ещё кое-что соображаем. Правда, Сёма?
Кислярский неуверенно кивнул головой.
– Эх вы, пролетарии умственного труда! Иждивенцы развитого социализма и эпигоны всенародного государства! Так и быть, слушайте сюда, рыцари бюджетной сферы, троглодиты налогоплательщиков! Слушайте внимательно, что вам скажет Александр Бендер, сын своего гениального отца и продукт исторического материализма!
Теперь Кислярский с Коробейниковым с благоговейным вниманием следили за возбудившимся Бендером. Таким Коробейников видел его в первый раз – вероятно так или примерно так мог выражать себя автор «Великого перелома», найдя удачную формулу для своих эпохальных литературных изысков.
– Что мы имеем в наличии? – начал высокопарно Александр Остапович. – В наличии мы имеем готовую и отработанную схему взаимоотношений двух высоких договорившихся сторон. Между этими сторонами существуют деловые отношения, функционирующие по схеме: товар – деньги – товар. Так?
– Вроде этого, – допустил Коробейников.
– Мы сейчас не будем принимать во внимание, что одна из сторон, – тут Бендер сделал широкий жест в сторону Кислярского, – тяготится этими деловыми отношениями. Главное, что другая сторона, небезызвестный нам Алекс Паниковски и его вредная организация, их ценит и заинтересована в их продолжении и углублении. Так?
– Так, – подтвердил Коробейников.
– Ну, так нам осталось только подключиться к процессу, который, по меткому выражению Форосского Узника, уже пошёл.
– Как подключиться? Что за чушь несусветную ты несёшь? – закричал Коробейников. – Его надо кончать, а не подключаться к нему.
– Вот здесь и проявляется ваша академическая ограниченность, – победоносно парировал реплику друга Бендер. – Вам, дорогой мсье Коробейников, с вашим мышлением место на свалке истории, а не в постперестроечной фазе обскурации. Кстати, когда я имел честь транспортировать вас в своём лимузине, вы высказали одну неплохую мысль, но убоялись её и вот тут, на этом историческом месте, отказались от неё. Вы трус, Коробейников. Вот поэтому от вас и ушла жена.
– Это удар ниже пояса, – прошептал Кислярский.
– Я трус? – взвился Коробейников. – Да я тебя сейчас… да я… Как ты смеешь? Сёма, одевайся, мы уходим от этого мужлана!
– Аркаша, куда ты пойдёшь из собственной квартиры? – недоумённо спросил Кислярский. – Может быть, мы всё-таки дослушаем товарища Бендера до конца?
– Ладно, чёрт с вами, оставайтесь, а я пойду, – рванулся было к выходу Коробейников, но Бендер и Кислярский одновременно схватили его за руки и усадили на стул.
