Читать онлайн Владимир Анищенков - Создатели Красной армии

© Анищенков В.Р., 2021

© ООО «Издательство «Вече», 2021

© ООО «Издательство «Вече», электронная версия, 2021

Сайт издательства www.veche.ru

Тонны томов книг и километры кинопленки рассказывают о тех судьбоносных событиях. И вроде бы о них известно все досконально, но мы до сих пор так и не знаем подлинной истории создания Красной армии. Простой вопрос, кто являлся главнокомандующим в те годы, многих поставит в затруднение. Еще большее затруднение вызовет вопрос о начальнике Генерального штаба. А назвать человека, который готовил планы операций для самого известного полководца гражданской войны М.В. Фрунзе, может только узкий круг специалистов. А ведь Михаил Васильевич не имел военного образования и, соответственно, не мог их готовить самостоятельно. Эту работу, предопределяющую исход любого сражения, проделывал генерал-майор[1] Императорской армии Федор Федорович Новицкий. Он родился в дворянской семье. Окончил Николаевскую академию Генерального штаба, командовал 82-й пехотной дивизией. Уже после революции он был избран советом солдатских депутатов командиром 43-го армейского корпуса. Его заслуги в создании Красной армии велики. Федор Федорович создавал один из первых красноармейских отрядов, который со временем вырос в Пятую армию. В свою очередь она вошла в состав южной группы Восточного фронта, которым командовал Фрунзе. С тех пор их пути соединились. Вместе они воевали на Волге, Урале и в Сибири. Затем на Туркестанском фронте. И в завершение – победная операция в Крыму, прославившая комфронта, но не его начштаба. После этого их пути разошлись, но не по их воле. М.В. Фрунзе возглавил Вооруженные Силы Советской республики, Ф.Ф. Новицкий – штаб Рабоче-крестьянского Красного воздушного флота. Расстались они друзьями.

Однако заслуги царского генерала перед советской Россией не помешали его аресту в 1930 году по делу «Весна». Осужденный гражданин Новицкий написал прошение на имя тогдашнего наркома по военным и морским делам товарища К.Е. Ворошилова, в котором подробно описал произошедшее: «Я не мог быть преступником и потому, что, имея полную возможность уклониться от последствий Октябрьского переворота, я добровольно и убежденно, не колеблясь ни одного мгновения, сразу пошел работать с Вами, большевиками, будучи глубоко уверен, что правда на Вашей стороне и что только Советская власть может дать счастье стране и построить новую, лучшую жизнь. […] Я знаю, что я стоял раньше и, вероятно, стою и теперь поперек горла, как здесь, так и за рубежом, многим из тех, которые не могут мне простить моей преданной службы Советской власти с первого момента Революции. […]

Мне не могут забыть и простить мое видное участие в организации Красной армии, мое участие в разгроме Колчака под Бугурусланом, проведение мною Орской операции, имевшей прямыми последствиями, с одной стороны, пленение главных сил армейской группы колчаковского ген. Белова и оренбургских казаков атамана Дутова, а, с другой, – открытие сообщения с Туркестаном […] мне не могут простить моей боевой работы в Туркестане, закончившейся изгнанием белых из Семиречья и из Закаспия. … Во всем этом я лично усматриваю как-бы особый род вредительства, имеющего целью удаление с работы честных и полезных советских работников. […]

Тов. Народный Комиссар! В соответствии со всем изложенным мною я обращаюсь к Вам с ходатайством о восстановлении моего доброго и честного имени; я прошу Вас об отмене позорного приказа об исключении меня по морально-политическим мотивам из состава Красной армии, той самой армии, над созданием которой я так много и так любовно работал с первого момента ее зарождения»[2].

В личном деле Новицкого сохранилась записка К.Е. Ворошилова: «т. Сталину. Дорогой Коба! Посылаю тебе копию письма Ф.Ф. Новицкого, того самого, который Рамзину дал оружие для террористического акта. Думаю, что старик искренен. Прошу прочесть. С прив[етом]. К. Ворошилов».

Несмотря на возражение начальника политуправления РККА Я.Б. Гамарника 1 декабря 1931 года Политбюро ЦК ВКП(б) постановило: «Новицкого от наказания освободить, высылку снять и допустить на работу в военном ведомстве»[3].

Федор Федорович Новицкий продолжил службу, и в 1943 году ему было присвоено звание генерал-лейтенанта авиации.

Столь подробное описание жизненного пути заслуженного генерала необходимо, поскольку в нем отразилась судьба многих создателей Красной армии. К примеру, его родного брата Василия Федоровича Новицкого, который к тому же был еще и помощником военного министра Временного правительства А.И. Гучкова. В 1926 году ему было присвоено звание профессора РККА.

В то время как их старший брат Евгений Федорович Новицкий, как и они, выпускник Академии Генерального штаба, генерал-лейтенант, выбрал службу в Добровольческой армии, где занимался составлением новых уставов. Покинув родину, он поселился в Югославии, где создал стрелковую школу.

Один только пример братьев Новицких показывает, насколько мы еще далеки от познания, казалось бы, вдоль и поперек изученной темы – создания Красной армии. В советское время о братьях предпочитали помалкивать, поскольку они не вписывались в общепринятую концепцию создания Рабоче-крестьянской армии. В позднесоветское и особенно в послесоветское время главными героями стали деятели белого движения. И они опять не вписывались в эту новую тенденцию. Вот и получилось, что ста лет не хватило для правдивого, непредвзятого описания столь важного события, как создание Красной армии. Оно по-прежнему остается, как принято говорить, «белым пятном» нашей истории. А точнее, «красным» пятном, поскольку ему был придан зловещий кроваво-красный оттенок.

Серьезному изучению этой сложной темы посвящены труды историков А.Г. Кавтарадзе, С.С. Войтикова, В.С. Волкова, С.Г. Кара-Мурзы, А.В. Ганина, но они известны узкому кругу специалистов. В обществе же преобладают два противоположных взгляда: красный и белый. Как и сто лет назад.

Этому способствуют и многочисленные мифы, вроде того, что создателем Красной армии является Троцкий.

Необходим взвешенный, непредвзятый взгляд на события тех дней, чтобы установить истину. Однако обращение к созданию Красной армии для нас важно, помимо чисто исторического интереса, еще и тем, что она в значительной степени определяла ход мирового развития. После 1917 года она стала решающей силой, позволившей сохранить Россию от окончательного распада и исчезновения. В 1940-х годах только она смогла устоять против натиска военной машины Третьего Рейха и разгромить непобедимую общеевропейскую армаду.

Долгое время утверждалось, что Красная армия родилась в «горниле гражданской войны» на основе красногвардейских отрядов. Доля правды в этом утверждении есть, но небольшая.

Первые красногвардейские формирования были созданы весной 1917 года для защиты революционных завоеваний. Они во многом носили стихийный характер; в организационном, идейном и боевом смысле. Осенью того же года красногвардейские отряды стали ударной силой в руках новой революционной большевистско-левоэсеровской коалиции против революционного эсеровско-меньшевистско-кадетского Временного правительства. Однако осуществить свои истинно революционные планы они смогли лишь с привлечением воинских частей и столичных гарнизонов. Данные, получившие огласку в последние годы, свидетельствуют, что успех Октябрьского переворота во многом предопределила поддержка кадровых военных. А эта поддержка стала возможной благодаря действиям высокопоставленных военных чинов. Почему они пошли на это? Деятельность Временного революционного правительства все более очевидно вела к развалу армии и самой России. Единственную силу, способную остановить этот, казалось, неизбежный развал, многие видели в большевиках. Еще в середине 1917 года часть армейского генералитета вышла на связь с руководством большевистской партии. Самым известным из них был руководитель разведки Русской армии генерал-лейтенант Николай Михайлович Потапов, в прошлом помощник начальника Главного штаба Российской империи при императоре Николае II, генерал-квартирмейстер Главного управления Генерального штаба[4].

Не без основания тогдашний министр Временного правительства меньшевик И.Г. Церетели предупреждал, что «через ворота большевиков войдет генеральская контрреволюция».

В судьбоносные октябрьские дни воинские части, сочувствующие большевикам (Преображенский, Павловский, Кегсгольмский полки и Латышская дивизия), оказались в Петрограде. В то же время казачьи формирования Краснова оказались рассредоточенными по приказу командующего Северо-Западным фронтом генерала В.А. Черемисова.

По свидетельству участников событий, «на помощь Петрограду двинулись военные (!!? – В.А.) корабли Балтийского флота». По заранее составленной диспозиции от Николаевского моста до Морского канала заняли свои места: эскадренные миноносцы «Забияка», «Самсон» (впоследствии переименованный в «Сталин»), сторожевой корабль «Ястреб», минные заградители «Амур» и «Хонер», учебное судно «Верный», яхта «Зарница», линейный корабль «Заря Свободы». Боевые корабли Балтийского флота (командующий контр-адмирал Александр Владимирович Развозов) прикрыли город с моря. Такое не могло произойти «по стечению обстоятельств». Столь масштабные военные передвижения были бы невозможны без согласования с военным и морским министрами.

Сохранилось любопытное вспоминание участников тех событий: «в колоннах находились солдаты гвардейских полков. Это известие сперва нас очень удивило. Как же могло быть так, чтоб гвардейцы вместе с офицерами шли на штурм резиденции государственной власти? Ответ нашелся довольно быстро. Гвардия присягала Императору, и для нее Временное правительство было самозваным, не легитимным. Гвардейские офицеры понимали, что если они не будут вместе с солдатами, то потеряют контакт с солдатской массой, и не смогут сохранить гвардию для будущих боев за возвращение императора».

25 октября по старому стилю (7 ноября – по новому) небольшие отряды начали захватывать главные объекты города: телеграфное агентство, вокзалы, главную электростанцию, продовольственные склады, государственный банк и телефонную станцию. Захват происходил бесшумно, слаженно и четко. Одновременно были разоружены юнкера и гардемарины военных училищ в пригородах Петрограда. У запасных полков был приказ на улицы не выходить. Считается, что план восстания составил В.И. Ульянов (Ленин), но такая выверенная в военном отношении программа была под силу только опытному генштабисту.

К вечеру того же дня план вооруженного захвата власти в Петрограде был осуществлен. Военно-революционный комитет Петроградского совета объявил Временное правительство низложенным. Однако само правительство продолжало заседать в Зимнем дворце, ожидая помощи верных частей с фронта.

Вечером охранявшие Зимний артиллеристы, казаки и женский батальон покинули дворец. Временное правительство охраняли только юноши-юнкера. Больше никто не желал его защищать.

«Оглядывались на восьмимесячную работу Временного правительства и чувствовали, как обмякали руки и ноги, и сердце медленно падало. На фронте отходили, сдавались, бежали, на фронте был один позор. Армия разложилась. Внутри – грабежи и погромы. На улицу страшно выйти. Голод надвигается вместе с зимою, дров нет, железные дороги умирают, рабочие перестали работать. Красивый русский язык поруган, старое правописание заменено новым. Заборное правописание освящено Академией Наук и постановлением Временного правительства. Правительство широко раскрыло двери хаму, и хам врывался и поганил все, что было чисто и свято».