Созвездие смыслов: философские рассказы и притчи - страница 8

Странник нахмурился, теребя край своего плаща.

– Но я ещё не сыграл всех актов, – сказал он. – Три прошли, а пяти не было. Разве это не обрыв?

Марк Аврелий чуть повернулся, указав на закат, что красил небо в цвета ржавчины.

– Ты хорошо говоришь, – молвил он. – Но в жизни три акта – уже пьеса. Тот, кто собрал твои кости и дыхание в единое, решает, когда опустить занавес. Он же разложит их в прах. Начало не твоё, конец не твой. Зачем же тревожиться?

Странник замолчал, глядя, как тень колонны ползёт по полу, будто стрелка невидимых часов.

– А кто этот претор? – спросил он наконец.

Марк Аврелий пожал плечами, словно сбрасывая тяжесть вопроса.

– Всевышний Сценарист, как ты мог бы его назвать. Его игра – за пределами наших кукол и нитей. Он не гневается, отпуская нас. Уходи с миром – сцена не держит тех, кто не цепляется за роль.

Странник кивнул и ушёл, оставив Марка Аврелия у окна. Вечер сгущался, и Рим затихал, как театр после финального акта. Где-то за горизонтом Сценарист вёл счёт своим строкам, но ни император, ни странник не слышали его шагов.

История духа знает множество путей. Женщины поют в церковных хорах, танцуют ритуальные танцы, играют на театральных подмостках судьбы, шепчут сокровенные молитвы в тишине храмов. А порой, подобно Марии Сабине, мазатекской шаманке, курандере и провидице из Уаутлы, они становятся прямыми проводницами Духа, живыми вратами в иные измерения. О ней этномиколог Роберт Гордон Уоссон, пораженный ее силой и чистотой, писал: «Безупречная, не пятнаемая злом, редкой моральной и духовной силы». Такие души – редкость, единицы, отмеченные невидимой рукой Провидения. Их дар – не результат обучения или посвящения в человеческую иерархию; он струится из тех первозданных глубин бытия, где не действуют людские законы и предписания.

Но что же тогда монашество, особенно женское? Строгие кельи, обеты послушания и безбрачия, уставы, регламентирующие каждый вздох и взгляд – все это конструкции, возведенные человеческими руками. Это стены, которыми пытаются удержать ветер, или русло, прорытое для реки, которая сама знает, куда ей течь. Где, в каком уголке Евангелия, Иисус, Учитель свободы и любви, велел женщинам, следовавшим за Ним, запирать себя в такие рамки? Покажите хоть строку, где Он призывал Марию Магдалину, Марфу или Саломею к затвору, к отказу от мира ради служения Ему в изоляции. Его голос звучал на полях Галилеи, в домах простых людей, у колодцев и на берегах озер, а не в тишине монастырских стен, возведенных столетия спустя. Избрание Духом – это живое пламя, что горит само по себе, разгораясь от внутреннего огня; это не уголь, который нужно бережно хранить под надзором, боясь, как бы он не погас или не устроил пожар.

Мария Сабина не знала монашеских уставов. Она не куталась в черные ткани символического отречения, не считала часы предписанных молитв по четкам. Ее служение было иным – это была ночная велада, священная церемония, где она, вкусив теонанакатль, священные грибы – «плоть богов», как называли их ацтеки, – становилась голосом Духа. Она вела диалог с Духом грибов, со стихиями, со звездами, которые были ей ближе и понятнее любых человеческих авторитетов. Ее песни-молитвы, импровизированные, идущие из глубины измененного сознания, были не заученными текстами, а прямым каналом исцеляющей и пророческой силы. Грибы были ключом, открывавшим дверь, но за дверью ждал не хаос, а разумный, живой Космос, с которым она общалась. Она исцеляла – не только тела, но и души, изгоняя «злых духов», восстанавливая нарушенную гармонию, возвращая заблудшие частицы души на место. Ее сила была не от общины, не от епископа, не от настоятельницы – она шла напрямую от Того Источника, который не нуждается в посредниках и не выдает дипломов.