– Серега, я могила, – сценарист застыл с разинутым ртом, испугавшись вылетевшего оттуда слова. – То бишь, тьфу-тьфу, – плюнул на кровавое пятно, – я лучше подольше живым побуду. Обещаю помалкивать.
– И ты подхватил местное суеверие, – оператор глянул на него с укором. – Стыдоба.
– Ты что ни говори, Сереж, а мне страшно, – Василий встал к нему поближе, он боялся остаться один в темном лесу наедине с мистическим злом. – Кровь на снегу, лось исчезнувший, барин лохматый.
– Вот и напиши на досуге мистический детектив, – посоветовал Сергей, – или сказочную страшилку. Пока нам не до того.
– Но интересно, куда лось подевался, – Василий испуганно посмотрел по сторонам.
– А может, он сам ушел, – предположил Сергей. – Огрело бедолагу по голове упавшим суком, и он повалился на дорогу без сознания. Через некоторое время очухался и отправился дальше по своим лесным делам, а пятно крови осталось. Куда ж оно денется, если снег тракторным ковшом до земли не сгребать?
– Да, и такое возможно, – согласился Василий, водружая поднятую с обочины шапку на покрасневшую от мороза лысину.
Сергей забросал кровавое пятно свежим снегом и притоптал, чтобы никто не заметил.
– И ты тоже… помалкивай, – оператор посмотрел на меня, как бандит на случайного и очень нежелательного свидетеля преступления.
Я кивнула ему, не найдя ответных слов. Мысли разом опустели.
Шофер наконец перестал тыркаться за поворотом, вырулил из снежной западни на ровную дорогу, и остаток непраздничной хмурой процессии потопал за грузовиком в деревню.
Я несколько раз оглядывалась, пока мы не вышли из леса. Один раз мне показалось, что между деревьями мелькнула тень, но когда я подошла к обочине и присмотрелась внимательнее, то увидела сидящего на пеньке филина.
8. Глава 8. Редкая национальность
Антон Андреевич Елистратов, играющий роль князя Матвея Бекасова, был в гриме удивительно похож на моего настоящего отца, с той разницей, что ему приклеили накладные бакенбарды и он ходил на здоровых ногах.
Отработка семейного разговора далась мне легко. Не приходилось думать о том, как вжиться в роль, я и так ею жила. Во время спора с отцом героини мне казалось, будто я разговариваю со своим папой и нахожусь в нашей квартире, а не в старинной дворянской усадьбе. От этого ощущения на душе оставался жгучий осадочек, он придавал моим репликам нужную перчинку и горчинку, помогал показывать неподдельные эмоции.
– За что же нам с твоей матушкой Бог послал такое наказание?! – восклицал князь, потрясая случайно найденным тайным письмом. – Единственная ненаглядная дочурка выросла своенравной и непослушной. В головушке у нее один лишь ветер со свистом гуляет, и точно зимний сквозняк выстуживает всякую здравую мысль, которую там пытаются поселить заботливые родители и мудрые учителя. Мало нам того, что за ней уже полгода увивается нищий писарь. Так еще и какой-то поручик гусарского полка объявился с непристойными намерениями! Письма в окошко закидывает!
– Напрасно вы, батюшка, нехорошо так отзываетесь о поручике Дорском, – отвечала на его возмущения княжна тихим и слегка обиженным голосом. – Павел Денисович – весьма достойный молодой человек. Он был на войне и побеждал солдат Наполеона. За что же вы с ним столь неласковы, тем паче заочно? Я думаю, при личной встрече вы с матушкой измените свое неправильное мнение и дадите нам родительское благословение, когда Павел придет в этот дом просить моей руки.
