– Он сделал это.
Мы с Яковым отошли в сторону, пока они препирались, их голоса эхом отдавались в пустом отсеке.
– Заткнись, идиот!
– А что? Это ты изуродовал ей лицо.
– Ты же сам предложил её использовать.
– И ты же не жаловался.
Я боролся с желанием вытащить пистолет и всадить пулю каждому между глаз. Вместо этого я жестом велел Якову взять контроль. Я знал: если продолжу, не удержусь и прикончу их. Как бы эти мрази ни заслуживали смерти, два мёртвых полицейских только усложнят нам жизнь.
Я стоял, скрестив руки, и без эмоций смотрел, как Яков работает – сначала кулаками, потом металлической трубой, что валялась в углу. Когда он закончил, они едва дышали, их лица превратились в кровавое месиво.
Я подошёл к тому, кто сидел на Еве, когда мы вошли в номер дешёвой гостиницы. Схватил его за волосы, скользкие от крови, и резко дёрнул голову назад.
– Кто ты? – прохрипел он.
– Я тот, кто превратит твою жизнь в ад, если ты заикнёшься о сегодняшнем вечере.
– Моя жизнь уже ад, мужик. Мне нужен доктор. Пожалуйста…
Я посмотрел на него без тени жалости:
– Если ты упомянешь меня хоть кому-то, этот вечер покажется тебе спа-салоном.
– Я даже не знаю, кто ты!
Я поднял его водительские права и удостоверение полицейского, демонстративно их разглядывая:
– Но я знаю, кто ты.
Его глаза расширились от ужаса.
Я наклонился и прошептал ему на ухо:
– Куда убежала девушка?
– О чём ты? Она с тобой…
Я дёрнул его голову сильнее:
– Попробуй ещё раз.
Его глаза побелели от страха:
– На нас напали… сзади, – его голос дрожал. – Мы ничего не видели. Очнулись – её уже не было. Не знаем, с кем она уехала, куда…
Я опустил его голову и отступил назад.
– Что ты думаешь? – спросил я Якова.
Он пожал плечами, его лицо было бесстрастным:
– Думаю, они выдержат ещё немного.
Один из полицейских заплакал:
– Я больше не могу. Пожалуйста. Я умоляю тебя.
Не обращая на них внимания, я посмотрел на Якова:
– Когда надоест, высади их где-нибудь и вызови полицию.
Он хрустнул костяшками пальцев, его губы растянулись в холодной улыбке:
– Мне не надоедает.
– Постарайся не убить их.
Яков холодно улыбнулся:
– Я с этим разберусь.
Я смыл кровь с рук в ванной на складе, вода в раковине окрасилась розовым. Мысли крутились вокруг Евы. Когда она позвонила, её голос, пропитанный страхом, полоснул меня, как нож. Мы с Яковым уже возвращались на склад, но я связался с контактом, чтобы вычислить, откуда был звонок. Парковка дешёвой гостиницы встретила нас вонью перегара и тухлого мусора. Мы стояли, оглядываясь, пока её крик – пронзительный, душераздирающий – не разорвал ночь из комнаты наверху.
Когда я выбил дверь комнаты и увидел это животное на Еве, мне потребовались все силы, чтобы не убить человека на месте.
Состояние того дешёвого номера в гостинице, с пустыми пивными бутылками и переполненной пепельницей, взбесило меня. Я думал, что, вернув её полиции, обеспечу ей безопасность. Вместо этого она попала к двум мразям, которые не заслуживали дышать.
Я вернулся в лофт, постучал в дверь, чтобы не напугать её, и вошёл. Остановился, когда обнаружил, что она сидит на моём диване, одетая в штаны для йоги и большой свитер. Она прижимала пакет со льдом к глазу, а другой глаз настороженно следил за мной.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил я, останавливаясь в паре шагов.
– Нормально, – её голос был хриплым, будто слова царапали горло.
Я подошёл к кухонному острову, достал из ящика пузырёк с таблетками и поставил его на стеклянный кофейный столик. Потом налил ей воды из фильтра, графин звякнул о стакан. Поставил его рядом с таблетками и опустился в кресло напротив.
