– Слушай, – я кашлянул, пытаясь смягчить тон, – несмотря на ту ерунду, что я сказал в поезде, я не собираюсь с тобой спать. Я хочу, чтобы ты это поняла.
Я смотрел на неё, мысленно проклиная себя за каждое слово, что вылетело из моего рта до этого. Не трогать её. Она под запретом. Как бы ни хотелось провести пальцами по её бледной коже, узнать, как она вздрогнет под моим прикосновением. Запрещено.
Ева подняла взгляд, и в её глазах мелькнуло что-то новое. Не доверие, но… любопытство?
– Почему ты мне помогаешь? – спросила она тихо, почти шёпотом.
Потому что я не мог вынести мысли о том, что ты напугана и одинока в этом мире.
– Потому что это выгодно мне в долгосрочной перспективе.
– Когда я буду давать показания?
Её голос дрогнул, но она держалась.
– Да.
Она кивнула, словно мои слова были железным аргументом. Я мог защитить её. Должен был. Смириться с тем, что она здесь, под моей крышей, но вне досягаемости. В этом дерьмовом уголке моего мира невинность – редкость, и я не собирался отбирать у неё эту крупицу света.
Телефон завибрировал в кармане, выдернув меня из мыслей. Костя. Я встал, отошёл к окну, подальше от Евы, и ответил:
– Костя, привет. Что стряслось?
– Илья, привет, мне нужна огромная услуга.
– Говори.
– Лера и Машенька улетели со мной на игру в Минск. Мы только приземлились, а тут сообщения от нашей собачьей няни. Она отказалась смотреть за Петрушей. Говорит, он её достал.
– Что за бред, – я закатил глаза.
– Мы ищем питомник, но… можешь взять его хотя бы на день?
Я глянул на Еву. Она сидела, поджав ноги, уставившись в пол. Измотанная. Ей нужен был кто-то, кто не будет её пугать. Петруша – тот ещё кошмар на четырёх лапах, но, чёрт возьми, он мог бы помочь мне с ней.
– Забудь про питомник, – сказал я. – Я заберу Петрушу, пока вы не вернётесь.
– Илья, друг, я твой должник.
– Передай няне, что мы скоро будем.
Я сунул телефон в карман и повернулся к Еве. Она подняла глаза, и я поймал себя на том, что не хочу, чтобы она снова их опустила.
– Мне нужна твоя помощь, – сказал я.
Её брови чуть приподнялись. Впервые за весь вечер в ней мелькнула искра интереса.
– Мне нужно забрать собаку моего друга.
Она выглядела заинтересованной:
– Тебе нужна моя помощь?
– Эта псина – настоящий ураган. Поможешь держать её в узде, пока я за рулём?
Она выпрямилась на диване:
– Хорошо, – кивнула она, и в её голосе проскользнула тень улыбки.
Мы ехали к дому Кости и Леры. Ева сидела рядом, сложив руки между колен. Она не смотрела на меня, не говорила. Её неподвижность резала глаз – будто она боялась дышать слишком громко, чтобы не привлечь внимания. Я не винил её. После всего, что она пережила, я был для неё очередным хищником. Может, чуть менее опасным, но всё ещё хищником.
Она должна бояться меня.
Я прочистил горло, пытаясь придумать, что сказать, чтобы она расслабилась:
– Костя – один из моих старейших друзей. Росли вместе. Он хоккеист.
Она удивлённо взглянула на меня:
– Профессионально?
– Да, сейчас играют в Минске.
Я ждал, что она скажет что-то ещё, но она снова замкнулась.
– Костя и его жена Лера получили Петрушу в подарок от его мамы. Петруша – чистокровный сибирский самоед с соответствующим характером.
– Что случилось с их няней для собак? – спросила она, и я уловил в её голосе слабый намёк на любопытство.
– Похоже, Петруша её довёл. Не справляется.
Мы подъехали к двухэтажному дому Кости, окружённому низким забором. Ева вышла из машины и пошла за мной, держась на шаг позади. Когда я позвонил в дверь, изнутри донёсся дикий лай, топот лап и приглушённые крики. Дверь распахнулась, и на пороге появилась женщина с растрёпанными волосами и глазами, полными паники.
