Она сразу захотела ребенка. Жили они в первые годы бедновато, и расцвела она по-настоящему, когда он перешел работать в Министерство внешней торговли и начал ездить в загранкомандировки. Секретарь отдела Ира, много раз разговаривавшая со «старухой», вчера не могла отвести от Оли восхищенного взгляда и прямо-таки зашипела от возмущения на него. Наперебой любезничали с Олей два новых зама начальника главка, намного моложе ее. Сам начальник главка знал ее двадцать лет и на этот раз лишь привычно заметил ей, что она все так же очаровательна. У него самого жена была значительно старше его, и Графов так ни разу ее не увидел, как и другие работники главка. Он с пониманием относился к амурным делам начальника, как и тот к его отказу присоединиться к нему, пояснив разведением рук: «Конечно, при такой жене».
И последними словами при прощании Графова с отделом были: «Большой привет Ольге Павловне. Не обижай и береги ее там».
Встретив его у двери, Оля сообщила, что звонил Козлов и интересовался, когда они вылетают:
– Я сказала, что послезавтра. Что я могла ответить?
– Правильно сделала. Тебе привет от отдела. Еле отпустили.
– Вижу. Удивляюсь, как тебя в метро пропустили.
– А что? Разве я похож на пьяного? Родьку привезли?
– Мультик смотрит в большой комнате.
Графов заулыбался и кинулся к внуку. Видя его, он забывал все на свете. Что его действительно волновало, так это разлука с ним. Дочь ни под каким предлогом не согласилась расстаться с сыном хотя бы на полгода. Но поразил сам Родион.
– А ты бы от своей мамы уехала, если бы была такая маленькая, как я? – спросил он бабушку. – Разве ты бы по ней не скучала?
Оля прижала его к себе и ответила:
– Конечно, скучала бы очень и не уехала бы от своей мамы. Но ведь и мы будем по тебе скучать очень – очень.
– И я буду тоже скучать. Но как ты не понимаешь, она же моя мама. Я приеду, а она будет уже старенькая.
– Я тебя понимаю, мой зайчик. Ты правильно поступаешь, моя рыбка. Только ты нам пиши часто – часто.
– Я уже без ошибок пишу. Я буду писать вам часто – часто.
Труднее всего было прощаться с ним в аэропорту. До этого он держался стойко, словно они уезжали на дачу или в отпуск. И только, когда багаж был сдан, и он увидел, что бабушка целует маму, он забеспокоился, прижался к ней, и в глазах появились слезы.
– Зайчик мой, я должна идти. Давай поцелуемся, – сказала Оля, наклоняясь к внуку.
Он обнял ее за шею и ткнулся губами в ее щеку. Почувствовав его слезы, она прошептала ему в ушко:
– Не надо плакать, птенчик, а то и я заплачу.
Графов подошел к ним и тоже прижался к внуку.
– Родион, – сказал он строго, – ты остаешься здесь вместо нас, понял? Дачу и машину мы оставляем на тебя. Следи за ними, понял?
– Понял, – кивнул Родион. – А как следить?
– Приедешь на дачу, поздороваешься с ней, проверишь все ли в порядке и, что нужно, польешь.
– Как поздороваюсь?
– Так и поздороваешься. Скажи: «Здравствуй, дача».
Родька заулыбался.
– А машине сказать «Здравствуй, машина?
– Ага, ага, – заулыбался Графов.
К ним подошел зять Сергей, сказал:
– Федор Павлович, пора. Опоздаете.
Они оборачивались и отыскивали в толпе провожавших маленькую фигурку внука.
