– Не хотите прочитать перед печатью? Может, что подправите, с учетом работы здесь.
Громов пролистал листы, положил на стол.
– Оставьте, я прочитаю.
Он очень не хотел идти к Федотову, тем более отпрашиваться к врачу. Он решил чуть-чуть подождать, надеясь, что зуб утихнет, и направился к своему столу в кабинете Козлова. Кабинет был пуст. Очевидно, Козлов рассказывал торгсоветнику о зубе.
Там речь шла не о нем. Федотов совсем забыл, что Светлана Васильевна с сегодняшнего дня не работала, а без секретаря торгдом остался, как без рук. Срочно был нужен секретарь. Хозяйка категорически возражала против кандидатуры Ольги Павловны, но взамен никого предложить не смогла. Она просмотрела все возможные и невозможные варианты, вплоть до возможных и невозможных евреек – эмигранток. Жены посольских работников либо уже работали, либо сидели с детьми, либо абсолютно не подходили на должность секретаря: не знали язык и не умели даже печатать, не говоря уже о знании секретарского дела. Эмигрантки интересовались в первую очередь зарплатой, а она составляла десятую долю ставки секретаря в стране. Федотов не знал, что делать. И тут неожиданно и резко выступил против кандидатуры со стороны Козлов.
– Вы что, хотите, чтобы посол знал о всех наших делах? – кричал он, наскакивая на огромного Федотова, как дворняга на овчарку. – Или чтобы я допустил этих эмигранток до кассы? Да они в первую же неделю разграбят ее.
Его доводы были настолько убедительны и весомы, что Федотов, забыл посоветоваться еще раз с женой и проговорил хмуро:
– Ладно, оформляйте временно Графову с завтрашнего дня, нет, лучше с сегодняшнего, чтобы успеть сдать почту.
Войдя в свой кабинет, Козлов гордо бросил Графову:
– Я сказа ему, только через мой труп.
– Вы о чем? О моем зубе?
– Он хотел взять секретаря со стороны. Я ему сказал: или Графова или никто. Не знаете, она сейчас дома?
– Думаю, что да.
– Она может сегодня выйти на работу?
– Позвоните ей сами.
Козлов привез Ольгу Павловну через час. Увидев мужа, она спросила:
– Был у врача?
– Еще немного подожду. Может, утихнет, – неуверенно ответил он.
– Хочешь, чтобы я пошла?
– Хорошо, хорошо, сейчас иду.
Подойдя к двери, он глубоко вздохнул и, постучав, вошел.
– Можно, Владилен Афанасьевич?
– Заходите, Федор Павлович. Как устроились?
– Нормально. Вот только зуб заболел. У посольского стоматолога я был два раза. Еще хуже стало.
– Поезжайте к зубнику, у которого наши лечатся, – сказал совсем по – человечески Федотов. – Попросите Володю свозить вас к нему.
– Спасибо, – поблагодарил от души Графов. Настроение у него сразу поднялось.
Володя тоже моментально поднялся и сказал:
– Поехали.
Графову захотелось себя ущепнуть: не во сне ли он? Господи, да что же это такое? Что с ними случилось сегодня?
Посольский доктор оказался прав в том, что австралийский стоматолог делал то же самое, но совсем по – другому. Во-первых он долго мыл руки и, надев хирургические перчатки, долго вычищал и смазывал уже просверленное дупло, затем подправил его, но без сильной боли, опять чистил и мазал и лишь потом заполнил дупло. И все это делал нежно и ласково. И зуб благодарно отозвался, перестав болеть, хотя изредка продолжал напоминать о себе. Возможно, причиной этого был холод в гостинице по ночам. Если все тело им удавалось утеплить, то рот и нос оставались открытыми.
Федотов нарочно сообщил жене о своем согласии на Графову в присутствии Андреева. При этом он поспешил добавить, что это временно, до приезда замены Громову.
