– Представляете, Олег Андреевич, – пожаловалась Эльвира Николаевна. – Мало того, что он смирился с приездом ненужного нам человека, так еще и берет на работу его жену, так вам понравившуюся. Что вы в ней нашли хорошего? Она же для вас старая.
Андреев хотел возразить, но передумал, чтобы не увеличить зависть Эльвиры Николаевны к этой действительно красивой женщине.
Он смотрел в ее недовольный рот и вспоминал ту ночь в гостинице консульства. Потом у них было еще два раза, но это так, как у кобеля с сучкой. Много у него было женщин, а в последнее время он увлекся проститутками. Они делали то, что им кажешь, а сами смотрели в потолок. Эта делала все сама и была профессором фака. В ее руках он был игрушкой и совсем не был уверен, что она осталась в восторге от его двух палок. Он никогда ими особо не отличался. Чтобы удовлетворить эту железную кобылу, нужен был табун жеребцов. А еще он думал о том, что надо скорее отсюда отваливать. И совсем не потому, что могла раскрыться их связь, он был почему-то уверен, что Федотов ничего ни ей, ни ему не сказал бы. Уж слишком нагло она себя вела. Нет, у него были совсем другие причины. Его анализ дел здесь показал, что вкладывать деньги в эту страну, находящуюся у черта на куличках, мягко говоря, опасно. У его партнера за душой нет ни гроша. Его акционерный капитал, как выяснил Громов, составлял всего два австралийских доллара. Случись что, и он получил бы через суд свою долю, равную одному доллару. Что же касается торгсоветника и его жены, тут вопрос был еще яснее: толку от них никакого. А деньги платить пришлось бы. Какой она юрист, как утверждал Федотов, Андреев сразу понял, задав ей два вопроса по праву. Сам он уже поднаторел в них, жизнь заставила.
– Плохо, когда не на кого положиться, – ответил он.
– О чем вы говорите, Олег Андреевич! – подхватила она. – Положиться на кого? На этих хамов? Это мы с вами можем положиться друг на друга, как порядочные люди.
Вечером она все-таки врезала Федотову сполна. На его счастье она побоялась, что услышит Андреев, смотревший телевизор в холле, и обошлось лишь шипением. Но даже и без крика она добилась его согласия на поездку в Москву на лечение. Близость с Андреевым сделала ее половой зуд нетерпимым. Она поняла, что Володю, как бы его ни хотелось, можно прождать всю жизнь. Ей нужна была разрядка и хорошая зарядка на следующие два-три месяца. Осталось сделать так, чтобы Федотов сам предложил ей поехать с Андреевым.
Олю пригласили на чай, который женский комитет устраивал один раз в месяц. Здесь обсуждались самые разные проблемы от приготовления пирожных до политики, но больше говорили о семейных проблемах. Событиями на таких вечерах были прощания с уезжавшими и представление новеньких. Она знала, что ее будут представлять и подготовилась к этому. Она нарядилась так, чтобы не очень бросаться в глаза, но и не выглядеть чулидой. Во всяком случае, она из этого исходила, хотя отлично знала, что произведет впечатление, как это было в Финляндии и Канаде, и удивилась и расстроилась бы, если бы этого не случилось здесь. Было именно так. Когда она вошла в небольшой зал, почти все были в сборе, кто уже сидел за столом, кто разговаривал стоя. И сразу же все взгляды устремились на нее, и стихли разговоры. Вроде бы и ничего на ней такого особого не было: шерстяное черное платье, облегавшее фигуру, голубой шарфик на шее да черные замшевые туфельки на невысоких каблуках, – а все рот открыли, и не одна пожалела, что не надела свое так идущее ей платье, а пришла в этой бесформенной кофте и брюках, в чем ходит каждый день без съема.
