Ее.
Свою Черную Вдову. Пусть приходит. Пусть жалит.
Похуй уже.
Честно? Из моей черепной коробки тогда вытекли все мозги. Башка заполнилась каким-то протухшим киселем, а я сам погрузился в состояние полнейшего ступора. Когда факты ранят так сильно, что легкие стопорятся, отказываясь качать живительный кислород, а кровь смешивается с пеплом прогорклого разочарования.
Я ведь только в тот момент понял, что хотел так опрометчиво подарить этой суке. Вложить в ее руки ключ от нашего будущего и пусть правит. А я бы ее берег и каждый чертов день заставлял счастливо улыбаться. Рядом со мной.
Первый раз в жизни почти склонил голову перед девчонкой, признавая ее безоговорочную надо мной власть, и вот так — оказался ненужным. Забавным Тимкой-дурачком, за счет которого можно прокачать скилл жестокости.
Это понимание меня просто вынесло на раз. Опустошило и уничтожило.
А контрольным в голову стал звонок в дверь.
И все — пиздец.
Дальше я из человека, что дышит и чувствует, превратился в какой-то обезображенный кусок мяса, кровоточащий и разящий смрадом прогрессирующего гниения. Как-то еще хотел поговорить с ней, вынести ей мозг точно так же, как это сделала она.
А потом увидел ее и пропал.
Она чего-то лопотала. Я чего-то отвечал. А сам только и думал: раз мне суждено умереть сегодня, то пусть это хотя бы будет весело. Хотя бы для нее.
Я решил дать то, за чем она пришла. Но, боже, как же больно это вспоминать...
Я ведь таким, как рядом с ней, никогда не был. Не человек больше — оголенный провод. А когда наши губы соприкоснулись, то вспыхнул ярким факелом. Горел! Плавился, но оторваться от нее уже не мог.
Намертво приварило.
Знал ведь, что она меня убивать пришла. И сам вложил ей нож в руку. Пытался отпустить — но уйти не дал бы. Нихрена! Мы оба в тот вечер были обречены.
Зажмурился! Зарычал! Выматерился смачно!
Потому что невыносимо было воскрешать в памяти то, как это было с ней. Ибо то был гребаный рай! Сука, хренов эдем! Когда сдохнуть хочется от лживого счастья, а еще разодрать наживую свою грудную клетку, выломать ребра и вырвать воющее сердце.
А затем швырнуть эту глупую мышцу к её ногам. И капитулировать:
— Тебе ведь оно было нужно, да? Ну так бери, Яна. Топчи!
Я любил ее. Я ее насиловал. Все, как она хотела. Она ведь за этим и пришла, разве нет? Подарить мне свой первый раз в обмен на мое падение. Равноценно же, да?
Нихуя подобного!
Я ведь просил ее сказать мне правду. Как-то решить все это. Я бы и тогда, после всего этого дерьма был готов на любое условие, лишь бы она меня не добивала.
А в ответ — тишина.
Свалил на балкон специально. Голый. Взмыленный. Разрушенный, блядь, до основания. На улице начало апреля, чуть больше десятки со знаком плюс, а я холода вообще не чувствовал. У меня за ребрами атомный взрыв плавил все на своем пути.
Я дал ей время. Минут десять или двадцать. Уйти без боя. Или слить все в унитаз. Я курил одну за одной и первый раз в жизни молился, чтобы эта девочка, которая так крепко держала меня за яйца, просто позволила нам случиться.
Но время шло, а она нихрена не сделала. И наркота в ее сумке нашлась. И в куртке тоже.
А в ответ:
— Не мое.
Ну, конечно, блядь. Аист принес в клювике.
Дальше все как в тумане. Мною управляла лишь обида, ярость и раздутое до нереальных размеров разочарование. Не в ней даже. В самом себе.
Выбросил ее за дверь и рухнул на пол. Тупо ждать конца. Ибо все для нее — для этой гадины, что свернула мне мозги всмятку.
