Хорошо-то как, господи! Физическая боль глушит душевную. Хоть и ненадолго, но отпускает. А-а-а, сука!
— Понятно все с тобой, — закряхтел тренер.
— Что именно? — криво усмехнулся я.
— Так бы и сказал, что влюбился. А то я понять не могу, почему тебя полгода гнет, как Тузика.
Бам! Бам! Бам!
Это вместе со стуком сердца мне по башке кувалдой прилетело, так что мозги в кровавую кашу и тело затрясло от очередной дозы концентрированной злости, что побежала по венам. Отравляя и насилуя разум.
Я медленно встал и молча, игнорируя громкий оклик тренера, свалил из его кабинета. А затем пошел и, не разбирая дороги, устремился доказывать всем и самому себе, что ни хрена подобного.
Ни в кого я, блядь, не влюбился!
Бред сивой кобылы вообще!
Я не зависим!
Я снова тот самый Тим, которому на все и всех фиолетово! Я здоров! Я в порядке!
Я ее забыл!
А потом случился Питер...
17. Глава 8 – Я просто посмотрю...
Тимофей
— Сука! — рассмеялся я, проводя туда-сюда ладонями по лицу и пытаясь привести себя в чувства. — Ну как? Как можно быть таким конченым дебилом, а?
Полгода устойчивой ремиссии и снова башкой в унитаз. Сам себя макнул ведь! От души так, что дерьмом нахлебался. А обещал же себе, что больше ни за что и никогда. Что все — отболело и отвалилось.
А вот, глядите, — ничему меня жизнь не учит. Как был упоротым на всю катушку идиотом, так им и остался.
Каков итог? Как и всегда...
Кожа будто бы покрылась ментальными волдырями и язвами, гнойными и кровоточащими. Они ныли и зудели так сильно, что доводили меня почти до горячечного исступления, но я никак не реагировал на этот истошный вой собственного тела. Даже не скривился, хотя любой другой на моем месте уже давно бы рухнул без чувств от болевого шока.
Слишком привык. Слишком устал.
Каждый чертов раз одно и то же. И со временем ведь агония не затухала. Что год назад, что сейчас. Все так же душила, насиловала и запекала мозги до состояния обугленного уголька.
Зубы застучали. Черт его знает, сколько я так простоял тут под ледяными каплями в душевой?
Эффекта — ноль. Не остыл. Я по-прежнему хотел кому-нибудь выставить челюсть или уже самому сдохнуть, чтобы больше никогда не топиться в прогорклом, вонючем болоте прошлого. И в ней — в девочке с такими обманчиво невинными глазами.
Крутанул вентили, перекрывая воду, и измученно выдохнул. Я — олень!
А затем с этим неутешительным выводом поплелся в раздевалку, где монотонно принялся выполнять набор привычных манипуляций, предварительно отключив мозги.
Хватит! Надо просто притормозить — это ведь легко на самом деле. Правда же? Сколько тут осталось-то до конца чемпионата? Пф-ф-ф, пару дней и награждение — ни о чем по сути. А там я сяду на самолет и улечу подальше от этого города. И от нее. И поставлю точку в своем прогрессирующем безумии.
Мне нужно всего-то немного перетерпеть.
Вот сейчас я выдержу то, как выкручивает суставы хренов магнит, что неотступно и совершенно без логики тянет меня к ней. И не поеду к Золотовой стоять безумным сталкером под ее окнами. Я возьму на буксир парней и утоплю свое бунтующее, одержимое ядовитой гадиной серое вещество в алкоголе. И срать я хотел на запреты тренера!
Мне вообще уже на все до звезды!
Мне плохо! Я физически не вывожу это ломку! Мне нужен допинг!
Но где я, а где везение, верно? Димас мой звонок сбросил, отписавшись, что он до утра вне зоны действия сети. Как и Рус, ответивший мне быстро, что все-таки уломал свою деву красную на свидание и сейчас ему вообще не комильфо со мной праздные разговоры вести, не то, что там бухать, залечивая мои душевные раны.
